Илья Зайцев - Астраханское ханство

В московской рати были уроженцы и жители многих русских городов — казанцы, пермичи, вятчане, нижегородцы [РИО 1887: 449].

29 июня войска на судах подошли к району Переволоки — предположительной границе ханства [195]. Рать опоздала: в этот район намечено было выйти 1 июня. Ногаев, с которыми намеревались соединиться, там не оказалось. Виной тому была непрекращавшаяся вражда Исмаила и Юсуфа: первому, как сообщал московский посол в Ногайской Орде Н. Бровцын, тогда было "не до Астрахани — до себя" [Сафаргалиев 1952: 45].

Вперед были посланы князь А. И. Вяземский, а также "Данила Чюлков" с казачьими атаманами (вероятно, казаки присоединились к армии по дороге) "азстороханьскых людей поискать и языков подо-быть" [ПСРЛ 1904: 241]. Однако Д. Чулков, вероятно, не сразу стал принимать участие в действиях передового отряда или же действовал отдельно от А. И. Вяземского, поскольку упоминается в дальнейших событиях среди голов, приставленных к князю. Если бы он с самого начала был заодно с А. И. Вяземским, летописцу не имело бы смысла упоминать об этом вновь. Встреча А. И. Вяземского с первым астраханским отрядом произошла выше Черного острова [196]: астраханцы гребли в ушкулех (или угикирях) "проведывати про рать царя и великого князя". Во главе отряда стоял Сакмак (в разночтениях — Сакман, Сакаман). В рукописи РГАДА его имя читается как Салман, что скорее всего и является верным [РГАДА, ф. 187, оп. 2, ед. хр. 124, л. боб.] [197]. Астраханский отряд был разбит, а его предводитель взят в плен. Пойманные языки сообщили, что Ямгурчи находится ниже города в 5 верстах [198], а все люди "сидят по островом по своим улусом". Воеводы оставляют большие суда и спускаются ниже на малых. Между тем информация языков подтверждается сведениями новых пленных (на Черном острове). Двигаясь далее, войска достигают "Больших Сараев, где была Большая Орда"; и там языки говорят то же [ПСРЛ 1904: 241]. Тогда решено было разделиться. К отряду А. И. Вяземского были прибавлены выбранные головы (командиры) — князь Давид Гундоров, князь Тимофей Кропоткин, Григорий Желобов, Данила Чулков, а с ними дворяне, царевы жильцы и дети боярские. Этот отряд был направлен непосредственно на лагерь Ямгурчи — "царев стан". Вероятно, московским войскам все-таки помогали ногаи, по крайней мере об их помощи пишет И. Масса [Масса 1937: 25].

Оставшаяся часть войска двинулась к городу. 2 июля (в день Положения пояса (ризы) Пресвятой Богородицы Влахернской) Хаджи-Тархан был взят без боя, "в городе в то время были люди немногие": после того как воеводы пристали к берегу выше по реке, вышли из судов и направились к городу, жители из него выбежали [ПСРЛ 1904: 242] [199]. Свидетельство [199]о том, что город был многолюден, снабжен оружием и взят приступом после нескольких дней осады, вероятно, ошибочно [Масса 1937: 25], хотя и Разрядная книга 1475–1605 гг. упоминает, что город взяли "осадя" [Разрядная 1978: 467].

Интересно сообщение А. Олеария, имеющее прямое отношение к хронологии похода 1554 г. По словам дипломата, в 1638 г. "1-го августа русские в Астрахани торжествовали великий радостный праздник, начав его множеством выстрелов из больших пушек и полукартаун. Торжество это праздновали русские по тому случаю, что в 1554 году в этот день они взяли город Астрахань у ногайских татар" [Исторические путешествия 1936: 89]. Хронология А. Олеария не подтверждается летописями и "Сказанием о взятии Астрахани", но заслуживает внимания. Возможно, путешественник спутал реальный день взятия города с праздником Спаса и Пресвятой Богородицы Марии, который действительно приходится на 1 августа и посвящается также воспоминанию о победе, дарованной одновременно греческому императору (Мануилу) и русскому князю (Андрею Боголюбскому). Идеологическая нагрузка праздника Спаса 1 августа настолько близка пафосу антитатарской борьбы в Поволжье вообще и астраханской победы в частности (подробнее см. [Плюханова 1995: 124–131]), что перепутать эти праздники иностранцу было совсем несложно.

А. И. Вяземский, вероятно отпущенный чуть ранее основной части войска, прибыл в "царев стан" тогда же — 2 июля, однако Ямгурчи он там не нашел. Узнав о взятии города, хан бежал на конях, а цариц с детьми пустил на судах к морю. Спасаясь, астраханцы бегут от московской рати на судах и пешие. Уйти удалось не всем: казачий атаман Федор Павлов захватил "ушкул с девками царевыми, да и набаты царевы и пищали в нем были многие". Того же дня Ю. И. Пронский сажает на астраханский престол Дервиш-Али [200]. Хотя ногаи Исмаила не участвовали во взятии города, Пронский посылает к Исмаилу служилого татарина Янбулата, а также приближенного Дервиша Айдеяра (Аиндеяря), с тем чтобы ногаи шли к Астрахани [ПСРЛ 1904: 242; ПСРЛ 1914: 549]. Из города воеводы выходят несколькими отрядами, а по всем островам отпускаются головы — главной задачей теперь становится поимка Ямгурчи: куда он бежал спасаясь, было неизвестно.

В Астрахани с Дервишем остаются князь А. Барятиньской и Петр Тургенев ("годовать", как сказано в разрядах [Разрядная 1978: 469]) с небольшим гарнизоном — детьми боярскими, стрельцами и казаками [201]. Ю. И. Пронский и М. П. Головин, а также воевода сторожевого полка С. Сидоров выдвигаются в "Осорочь", И. М. Вешняков и Ширяй Кобяков — "в Чаган да в Казань на море", князь Василий Кольцо-Мосальский и Яков Кузмин — в "Баллы" [ПСРЛ 1904: 242]. А. И. Вяземский с нижегородским отрядом и Ф. Павловым направляется, вероятно, ниже, к самому побережью, голова Полуэкт Тимофеев — в "Ываньчук", князь Давид Гундоров — "в Болшей Иванчюк на море же" [ПСРЛ 1904: 243]. Пойманные языки сообщили, что Ямгурчи с астраханскими людьми побежал в "Мочак". Воеводы бросились вдогонку, однако, придя на "Бело-озеро", получили от новых языков такие сведения: царю на Бело-озеро не бежать, "а бежати ему в Тюмень и всем Азстороханьскым людем бежати было за царем" [ПСРЛ 1904: 243].

И. Масса в своем сочинении подтверждает эти летописные сообщения: "Ямгурчей бежал с небольшим обозом и направился к Тюмени (Tumen), но за ним тотчас снарядили погоню, однако захватили только часть поклажи и всех его жен и наложниц, ему же самому удалось спастись" [Масса 1937: 25]. Бежавшие к Тюмени с Ямгурчи были "переиманы" там же. Тюменцы бросили город и "выбежали на лес" [РИО 1887: 450]. Ямгурчи не нашли, "токмо людей ево астароханских находя, многих рубили, а иных живых мали. Взяли Богатыя князя с товарыщи…" [РГАДА, ф. 181, oп. 1, ед. хр. 49, л. 179; ОР РНБ, Собр. Погодина, № 1490, л. 83; ПСРЛ 1914: 550]. Бегство Ямгурчи в северо-кавказскую Тюмень неудивительно: он был связан с тюменским шамхалом (или "тюменским шавкалом", как называли его русские источники либо переводы ногайских грамот — см., например, [РГАДА, ф. 127, oп. 1, ед. хр. 4, л. 12, 21 об. и др.]) родственными узами (см. ниже).

Разобраться с некоторыми названиями местностей, упоминающихся в летописном сообщении, помогает текст "Сказания о взятии Астрахани". Это произведение сохранилось в многочисленных списках XVII–XVIII вв. (например, [ОРГИМ, Собр. Барсова № 1841; ОРРГБ, Собр. Г. М. Прянишникова, ф. 242, № 150; ОРРНБ, Собр. Погодина № 1490 и др.]). Кроме упомянутых С. О. Шмидтом экземпляров ОР ГИМ и ОРГБЛ, а также указанных И.Токмаковым в МГА МИД [Токмаков 1887: 8] приведем еще несколько: РГАДА, ф. 181 (Рукописный отдел МГА МИД), oп. 1, ед. хр. 49; ф. 187 (Коллекция рукописных книг XIV–XIX вв. ЦГАЛИ), оп. 2, ед. хр. 124 (Сборник "История о взятии Астрахани", XVIII в.). В том же фонде хранится рукопись XVII в. под названием "Летопись о взятии Казанского и Астраханско-го царства" [РГАДА, ф. 187, оп. 2, ед. хр. 98], фактически являющаяся списком Казанской истории (отсутствует начало и конец), но запись На полях листа 11 почерком XVIII в. ("Сия тетрать о Казани, о Астрахани") позволяет предположить, что "Сказание о взятии Астрахани" в этом манускрипте было.