Олекса Гайворонский - Повелители двух материков. Том. 1: Крымские ханы XV— XVI столетий и борьба за наследство Великой Орды

Вскоре Сахибу Гераю действительно пришлось покинуть Крым и выступить на Кавказ: в Бахчисарай поступили известия о бунте черкесских князей, бросивших вызов самому хану. Отправляясь в поход, хан послал своих наследников Эмина и Адиля к Ор-Капы, дабы те встретили Девлета Герая, поднесли ему дары и устроили торжественный пир, а затем, предоставив Девлету две-три тысячи сопровождающих, отпустили его в Казань. Вместе с тем, Сахиб Герай был далеко не так прост, каким его представляли стамбульские вельможи: рядом с Эмином Гераем у Перекопа встало 20 тысяч воинов, которые на всякий случай наглухо перекрыли путь в Крым (в войске поговаривали даже, что хан вовсе не собирается пропускать Девлета к Казани, а напротив, намерен уничтожить его [559]).

Дойдя до Ак-Кермана, Девлет Герай остановился там, а его приближенные отправились разведать обстановку в Крыму. Они оценили мощный заслон, преградивший дорогу к Ору, повидались с Эмином Гераем, разузнали положение дел в столице и даже встретились в Керчи с самим ханом, который уже собирался пересечь пролив. Сахиб Герай передал Девлету свои приветствия и просьбу без промедления следовать в Казань — а оттуда сразу известить Бахчисарай о своем прибытии.

Вывод разведки был однозначен: сушей в Крым не пробиться. Тогда было решено идти в Крым морем. Хан с янычарами сели на два судна и вышли из Ак-Кермана к крымским берегам. По пути суда разошлись: одно двинулось к Балаклаве, а другое, с Девлетом на борту, — к Гёзлеву.

Жители Балаклавы немало удивились, увидев высаживающихся на берег янычар. На вопрос «Кто вы?» гости ответили, что они приплыли за дровами. Они действительно направились в лес, но там их интересовала не древесина, а табуны лошадей, что паслись на полянах. Погрузив захваченных лошадей на судно, гости немедленно отплыли к Ин-Керману. Там они освободили из крепости Бёлюка и Мубарека Гераев и вместе с ними поскакали к Бахчисараю, где янычарскому отряду удалось без труда захватить ханскую резиденцию. [560]

Девлет Герай высадился в Гёзлеве ночью. Как писал современник, «татары пришли приветствовать Девлета Герая, привели лошадей и, грабя по дороге, отправились в Бахчисарай». [561]В упоминании о грабеже нет ничего удивительного, если вспомнить, что гёзлевские степи были вотчиной крымских Мансуров, у которых были свои счеты с Сахибом Гераем, жестоко казнившим Бакы-бея и пленных ногайцев.

Прибыв в Бахчисарай и предъявив всем султанский указ, Девлет Герай получил доступ к ханской казне. Это и решило исход дела. Теперь, когда в руках Девлета появилось золото, он больше не нуждался в большом войске: раздавая направо и налево тугие кошельки, он с каждым часом приобретал все больше сторонников.

Весть о золотом дожде, что проливается в Бахчисарае, достигла и Перекопа, где стоял Эмин Герай. Калга выступил с войском к столице и добрался до Альмы: дальнейший путь ему преградили сторонники Девлета Герая. Эмин Герай встал на ночлег, собираясь назавтра прорвать заслон — но утром обнаружил в своем лагере лишь семнадцать человек вместо вчерашних 15 тысяч: все его командиры бежали к новому хану, чтобы не опоздать к раздаче даров… [562]

В эти часы в Салачике чинилось одно из наибольших злодейств в истории Юрта: мансурский бей Ходжатай и мирза Ак-Мамшик сочли, что смерть Бакы-бея и бойцов Али-мирзы отомщены недостаточно, и собственноручно перебили всех находившихся в Девлет-Сарае детей и внуков Сахиба Герая — Хаджи, Селямета, Газанфера, Джафера и Кутлу, старшему из которых было 10 лет, а младшему 4 года. [563]

Сахиб Герай узнал о постигшем его горе, когда возвращался с Кавказа.

«Если мои сыновья погибли, то они стали мучениками и заслужили место у Аллаха, — промолвил хан, справившись с потрясением от страшного известия. — Если мои богатства растрачены, так ведь никто не может забрать их с собой в могилу. Я сожалею лишь о народе Крыма, потому что Девлет Герай — человек жалкий и слабый. Нельзя удержать страну, не будучи столь же сильным правителем, как я. Страна ослабеет перед лицом врага и выскользнет из его рук». [564]

Сверженный хан был уверен, что сможет убедить падишаха в своей правоте и изменить то, что еще можно было поправить. Сахиб Герай решил плыть в Стамбул. Свита уверяла, что будет неотступно следовать за ним, но следующий день показал, чего стоили эти слова: удостоверившись у гонцов из Крыма, что дела у старого хана плохи, а новый славится щедростью, мирзы и слуги разбежались от своего бывшего повелителя.

Тогда Сахиб Герай со своим сыном Гази Гераем добрался до крепости Тамань и попросил у ее османского коменданта судно до Стамбула. Тот предоставил хану жилище в крепости, но выполнить его просьбу не успел: в воротах Тамани появился Бёлюк Герай с отрядом янычар. Пятнадцатилетний сын Сафы Герая, попавший по милости Сахиба вместо казанского дворца в инкерманскую тюрьму, считал свергнутого хана своим заклятым врагом. У взбешенного юнца не дрогнула рука, когда он ворвался в комнату Сахиба Герая и шестнадцать раз ударил его саблей. Вместе с отцом погиб и Гази, которого обезглавили янычары. Чуть позже Сахиб Герай очнулся. Узнав об этом, Бёлюк вернулся и нанес ему последний, смертельный удар. [565]Тела Сахиба Герая и Гази погрузили на повозку и повезли в ханскую столицу. В Эски-Кырыме траурная процессия повстречалась с Девлетом Гераем, который направлялся в Кефе к османам. Трудно судить, насколько искренними были слезы и публичное раскаяние Девлета, облачившегося ради такой встречи в черные траурные одежды. Новый хан мог успокоить свою совесть знаменитым актом Мехмеда II, который дозволял султанам убийство собственных братьев, — ведь недаром хан счел нужным объявить во всеуслышание, что истребление семейства Сахиба Герая имело высшее оправдание в «охране порядка» (что было почти дословной цитатой из османского закона). [566]Встретившись с катафалком дядьки, Девлет Герай стал обильно сыпать деньгами, демонстрируя свою скорбь. Дочерям и женам Сахиба Герая было назначено богатое содержание, а сопровождающие процессию чтецы Корана, дервиши и нищие получили щедрые дары; хан выделил из казны немалые средства на похороны.

Наконец, останки хана и его сына были доставлены в Салачик, где для них уже открыли подземный склеп мавзолея Хаджи Герая. Там и был похоронен основатель Бахчисарая, Сахиб Герай. [567]

Ранее уже говорилось, что Сахиб Герай при жизни был назван «победоносным знаменем рода Чингизова». Стоит признать, что хан успел оправдать этот высокий эпитет, если после смерти о нем писали: «Он возвратил славу дома Чингизова после того, как миновала она и закатилась звезда могущества его». [568]Унаследовав от Саадета Герая истерзанную усобицами страну, Сахиб Герай и впрямь вернул своему роду прежнюю славу; и звезда могущества Крыма, словно во времена великого Менгли, вновь стояла в зените.