Олекса Гайворонский - Повелители двух материков. Том. 1: Крымские ханы XV— XVI столетий и борьба за наследство Великой Орды

Казанским ханом избран Отемиш Герай — Возвращение и краткое правление Шах-Али — Отемиш Герай и его мать Сююн-бике выданы в Московию — Неудавшийся поход Девлета Герая на Москву — Завоевание Казани Иваном Грозным и ликвидация Казанского ханства

Пока Сахиб Герай выстраивал себе на погибель опасную рокировку вокруг казанского престола, татары не переставали просить крымского хана о том, чтобы он, наконец, прислал им в Казань правителя из рода Гераев. Не дождавшись скорого ответа из Крыма, казанцы обратились с той же просьбой и к османскому двору, однако это посольство было перехвачено в степях русскими. [569]

Когда стало очевидно, что внимание Бахчисарая и Стамбула безраздельно поглощено дворцовым переворотом в Крыму, а Казани, по выражению самих татар, было больше «неоткуда ждать помощи и поддержки, кроме покровительства Господа миров и помощи ангелов», [570]казанским беям не осталось иного выбора, как провозгласить своим правителем двухлетнего Отемиша Герая. Вокруг нового хана и его матери Сююн-бике сплотилась крымская гвардия во главе с Кунчек-огланом. [571]

Подобно тому, как воцарение трехлетнего Ивана стало когда-то для казанцев сигналом к высвобождению из-под московской зависимости, так и теперь возведение на трон Отемиша Герая подало Москве надежду вновь прибрать Казань к рукам: ситуация повторилась в своем зеркальном отражении. В начале 1550 года Иван IV бросил войска на стены Казанской крепости. Отчаянно защищаясь, татары и крымцы сумели отбить атаку. [572]Однако в Казани далеко не всех устраивало то, что крымская династия по-прежнему остается у власти; многим вельможам было выгоднее принять покровительство Московии. Завидуя могуществу Кунчека, они распускали слухи, будто Кунчек задумал жениться на Сююн-бике, убить Отемиша Герая и взойти на престол. [573]Все это было выдумкой: не принадлежа к ханскому роду, Кунчек даже и в таком случае не смог бы стать ханом.

Тем временем события приобретали угрожающий оборот. Иван IV всерьез занялся наступлением на Казанский юрт. Он начал с того, что перекрыл волжские речные пути и наложил на город плотную блокаду. Не приходилось сомневаться, что русские скоро снова явятся к Казани с военной силой. Пользуясь затишьем, Кунчек отправился в Крым за военной помощью. Время предстояло тяжкое, и потому он решил заодно отвезти на родину семью и ценности. За ним последовало 300 крымцев, в том числе 19 беев и мирз. До Крыма путники не добрались: в пути они были схвачены русским отрядом, доставлены в Москву и казнены. [574]Последняя опора крымской династии в Казанском юрте рухнула.

Будучи отрезаны блокадой от русских рынков, казанские беи терпели огромные убытки. Вскоре они передали московскому князю, что в обмен на снятие блокады согласны принять ханом Шах-Али и выдать в Москву Отемиша Герая с его матерью и остававшимися в городе семьями крымцев. [575]

Когда вооруженный отряд вошел в жилище Сююн-бике, та не ожидала, что ее пришли арестовывать, — иначе, «если бы знала, то убила бы себя», как говорит летопись. Вдову Сафы Герая с сыном повели под конвоем через город к пристани, где стояло судно, готовое отвезти их в Московию. По пути пленница упросила охрану зайти в мавзолей, где был похоронен ее муж Сафа Герай. Плач Сююн-бике на могиле Сафы Герая продолжался два часа и тронул даже охрану, не говоря уже о толпах горожан, рыдавших вместе с правительницей. Затем Сююн-бике доставили на судно и отправили вверх по Волге, в Московию, тщательно наблюдая, чтобы она не совершила самоубийства. [576]Пребывая в московском плену, Сююн-бике напрасно умоляла Ивана IV отпустить ее к отцу в Ногайскую Орду. Ни к чему не привели и письма Юсуф-бея, просившего вернуть ему дочь. [577]

Шах-Али начал свое третье правление в Казани. Он давно мечтал отомстить своим недругам и, вернувшись к власти, казнил десятки враждебных ему беев и мирз. Отряд московских стрельцов, пришедших в город вместе с ханом и являвшихся его опорой, немало раздражал местных жителей, и недовольство казанцев правлением Шах-Али становилось все сильнее.

Наблюдая за этим, великий князь решил, что будет лучше убрать из Казани хана, который трижды восходил на казанский престол и каждый раз вызывал лишь беспорядки, мятежи и всеобщее возмущение. В марте 1552 года Шах-Али покинул Казань, а татары, избавившись от него, избрали своим правителем Едигера из хаджи-тарханской династии. Шах-Али вернулся в Московию, силой взял за себя в жены Сююн-бике и увез ее в свой удел в Касимове. [578]

Что касается последнего представителя казанской ветви Гераев, Отемиша Герая, то он в возрасте пяти лет был обращен в православие и назван Александром Сафагиреевичем. За ним сохранили ханское звание, титулуя его по-русски «царем». В семь лет мальчика забрали у матери и направили на воспитание ко двору Ивана IV, где правнук Менгли Герая быстро овладел русским языком и вряд ли часто вспоминал о своих крымских корнях. Жизнь «царя Александра Сафагиреевича» была недолгой: в возрасте семнадцати с половиной лет он умер по неизвестной причине. Таков был финал истории Гераев на престоле Казанского ханства. [579]

На примере Шах-Али Иван IV убедился, что Москве не удастся покорить Казань, навязывая татарам в правители своих ставленников-Намаганов, ни один из которых не задерживался у власти надолго. Князь нацелился на прямой вооруженный захват Казанского юрта, и ему наверняка придали решимости известия из Крыма: ведь можно было ожидать, что дворцовый переворот помешает крымцам вмешаться в волжские события, и казанцы останутся беззащитными перед превосходящей мощью русского оружия. Летом 1552 года Иван с усиленными войсками выступил в казанский поход.

Великий Улус рушился на глазах у Девлета Герая, и ситуация требовала от него действий, сколь бы ни был он занят сейчас внутрикрымскими делами. Хан приказал собирать армию в поход на Москву.

Ради столь масштабного предприятия следовало обзавестись союзниками в соседних государствах, и Девлет Герай стал искать путей к миру с Ногайской Ордой и Хаджи-Тарханским юртом. Стараясь добиться дружбы ногайского бея, хан немедленно распустил по домам уцелевших воинов Али-мирзы, что уже около четырех лет пребывали в крымском плену, а затем пригласил ногайцев к совместному походу на Московию. Молодые ногайские мирзы горячо поддержали эту идею, но Юсуф-бей не желал в открытую конфликтовать с Иваном, в заложниках у которого находились его дочь и внук, и уклончиво ответил Девлету Гераю: «Много друзей — как один друг, а один враг — как много врагов». [580]