Олекса Гайворонский - Повелители двух материков. Том. 1: Крымские ханы XV— XVI столетий и борьба за наследство Великой Орды

Новый царь Федор Иванович, сын скончавшегося в 1584 году Грозного, был слабоумен [753]и неспособен к самостоятельному управлению государством, но за его спиной стояли трезвомыслящие и расчетливые бояре. Они сразу смекнули, какие невероятные выгоды для московской политики сулит тот факт, что представитель рассорившегося семейства Гераев обратился за помощью к Москве. Покойный Иван IV, вдохновленный казанским примером, уже когда-то подумывал посадить на крымский престол московского ставленника — но все имевшиеся в его распоряжении кандидаты происходили из Намаганов, которых крымские татары недолюбливали издавна. Теперь же в руках царя оказался чистокровный Герай! Подобной удачи Москва не помнила со времен Нур-Девлета. Крым, о покорении которого русские перестали уже и мечтать, теперь сам шел к ним в руки, и упустить такой случай было нельзя. Воеводам было приказано держать Мурада Герая в Астрахани и выжидать удобного момента, чтобы возвести его на крымский трон в качестве вассала Московии. [754]

Мурад Герай был принят в царских хоромах с большим почетом и обходительностью. Бояре рисовали перед ним захватывающую перспективу будущего воцарения в Крыму, и когда Мурад Герай, обласканный царской милостью, возвращался по Волге на русском судне в Астрахань, ему были оказаны поистине ханские почести. Проплывая мимо ногайских улусов, корабельные пушкари напоказ изумленным зрителям стреляли в воздух в честь своего высокородного пассажира. Когда же корабль прибыл в Астрахань, наступила вершина торжества: воеводы встречали Мурада Герая почетным салютом из тридцати одного орудия, гремели барабаны, звенели бубны, играли трубы и зурны. [755]Магия музыки возымела свое действие. Сойдя в опьянении триумфа на астраханский причал, Мурад восторженно излился перед своими русскими друзьями: «Как вы почтили мой приезд перед иноземцами!.. Теперь эта слава пройдет по всем ордам!..». [756]

Единожды вкусив ханских почестей, Мурад Герай был не в силах забыть их и уже почитал себя истинным ханом. Не желая обделить старшего брата, он благородно оставлял ему первенство: «Милостью и дружбою царя московского будем ханами: он крымским, а я астраханским; для того много людей российских дано мне в услужение». [757]В мечтах Мурада Герая вновь расправлял крылья единый Великий Улус — заветная, неосуществленная мечта дедов и прадедов, которую, наконец, смогут воплотить в жизнь Мурад со своим братом. Ради великой мечты можно пойти и на сделку, поклонившись чужому полоумному царю; ради будущей славы можно сегодня назваться его слугою и пообещать положить к его ногам свою родину. Царь — ничтожество, а Москва — далеко; как заставит она братьев поклониться снова, когда те воссядут на своих престолах?..

Не замахиваясь пока на титул «повелителя двух материков», Мурад Герай избрал для себя более скромное именование: «владыка четырех рек» (Дона, Волги, Яика и Терека). [758]Он завел себе в Астрахани богатое подворье, во всем подобное ханскому двору, где устраивал торжественные аудиенции ногайским мирзам.

Единственной, но весьма досадной помехой для Мурада было то, что все без исключения его встречи, разговоры, выезды из дома и даже посещения мечети проходили под открытым неусыпным надзором двух воевод, специально приставленных к нему для наблюдения. [759]Избавиться от их докучливого присутствия Мурад Герай не мог, но ради будущих благ можно было претерпеть и это временное неудобство: в конце концов, это была не самая большая жертва из тех, которые в последнее время был вынужден принести Мурад Герай.

Недовольство населения Ислямом ІІ Гераем — Мурад Герай как средства давления Москвы на хана — Поход Алпа Герая на Московию ~ Набег украинских казаков, на Гёзлев — Османы планируют новый поход на Астрахань — Кончина Исляма II Герая в Ак-Кермане

Как непросто далось Исляму II Гераю начало правления, столь же непросто оно и продолжилось. С первых же шагов по крымской земле царственный суфий окунулся в конфликт, который был начат не им, и едва не поплатился жизнью за преступление, которое совершил не он. Для Алпа Герая и прочих братьев, мечтавших о престоле, Ислям был незваным гостем, а поведение беев показывало, что знати, в сущности, безразлично, какого хана поддерживать — лишь бы он обладал богатством и силой. В этом море противоречий Ислям не мог по-настоящему довериться никому, кроме падишаха.

Жестокая действительность разрушила мечты хана о счастливой эпохе благоденствия, в которую он введет Крым. Ислям Герай закрыл глаза перед ужасами бытия, а свита, прибывшая с ханом из Турции, вышла в народ усмирять тех, кто проявил свою неблагонадежность во время восстания Саадета Герая, Полилась кровь, и подданные вынесли приговор своему правителю: «Мы всем Крымским Юртом желаем, чтобы ханом был Саадет Герай-султан, а Исляма Герая все люди не любят: он руками турок опустошил Крымский Юрт, и янычары творят много насилий и убийств». [760]

Еще больше хлопот доставляли Исляму II племянники, стоявшие в недосягаемости на своих четырех реках. Московский двор любезно напоминал, что царю лишь с большим трудом удается сдерживать воинственный пыл Саадета и Мурада, жаждущих выступить с русским войском на Крым. Всякий раз, читая эти послания, Ислям Герай приходил в уныние. Имея столь безотказный рычаг давления, Москва не только обезопасила себя от крымских походов (когда летом 1586 года ханские братья вышли было на Московию — Ислям, опасаясь конфликта с царем, срочно завернул их обратно [761]), но и пыталась поставить хана себе на службу, настойчиво склоняя его к войне против Польши. Дело дошло до того, что Исляма Герая стали шантажировать собственные подданные, угрожая в случае невыполнения их просьб переметнуться на сторону повстанцев. [762]

Между тем Мурад Герай усердно трудился на царской службе: ему было поручено привести в повиновение Москве обе Ногайские орды, Кумыкию, Дагестан, Кабарду и объединить их силы против Крыма и Турции. [763]Мурад заставил мирз Большой Ногайской Орды во главе с беем Урусом принести царю вассальную клятву и потребовал, чтобы знатные ногайские семейства оставили у него в Астрахани заложников. Ногайцы возмутились: они уже не в первый раз присягали Москве, но о заложниках до сих пор речи не шло. Не имея другого выхода, Урус-бей выполнил унизительное требование Мурада, но после этого отправил посла к османскому султану с жалобами на утеснения, которым подвергается орда. [764]

Весной 1587 некий Кушум-мирза из Астрахани предупредил Исляма II, чтобы тот был начеку: ходят слухи, что до конца этого года Мурад Герай собирается напасть на Крым. Как сообщал мирза, царь дает Мураду 30 тысяч стрельцов и казаков. [765]Хан уже давно опасался подобного поворота событий, но надеялся, что беда обойдет его стороной — однако надежда не оправдалась, попытки умиротворить русских оказались напрасными, и следовало срочно что-то предпринимать.