Линор Горалик - Лишь бы жить

Другую мою бабушку увезли в немецкий концлагерь. На память об этом ей остался выжженный на руке номер. В лагере она познакомилась со своим мужем Николаем — он был сибиряк, но приехал на лето погостить под Смоленск. Из лагеря их освободили американцы — и предложили переехать, они тогда всем предлагали. Но бабушка и Николай отказались — они были убежденными коммунистами. Дедушка Ваня дошел до Варшавы. Вообще-то он был невоеннообязанный, но ушел на фронт и присоединился к санбату. Его назначили ездовым, потому что он умел обращаться с лошадями. Мама помнит, как вернулся с войны дедушка. Она его не узнала, только в ступоре смотрела на ноги, обернутые портянками по колено. А потом бабушка крикнула «Ванечка!» и бросилась ему на шею, а дети обняли его за ноги, он опустился на пол, и они все обнялись и долго плакали от радости. Но дедушка вернулся не в 45-м, а в 44-м — тогда всех учителей демобилизовывали и отправляли в тыл, учить детей. Так дедушка стал директором школы в деревне Раздолье Шкловского района Могилевской области.

Yulya Balaeva

***

Бабушка ушла на войну в 17 лет, работала в госпитале, войну закончила в Кенигсберге. После победы их всех посадили в эшелон и повезли на Дальний Восток, воевать с Японией. Войну закончила в 1946-м, старшим лейтенантом. Рассказывала мало, помню, что говорила, что сильнее бомбежек, трупов и крови боялась волков, которые шли за армией и госпиталем. Звери были голодные и очень страшно было умереть от них, а не от пули. Еще рассказывала, что уже в Кенигсберге, в каком-то доме нашли много женского шелкового белья, и с девочками из госпиталя стали примерять комбинации, думая, что это нарядные платья. А тут на чердаке шорох. Они испугались и впятером, схватив оружие, полезли туда. Там немец, офицер. Они его всё так же впятером взяли в плен и конвоировали до штаба, за что и получили медали.

Родная сестра бабушка вышла замуж совсем молоденькой, и ее мужа призвали в первый год. А в 1943-м он стал героем Советского Союза. Была такая традиция, что первому, кто при форсировании реки ступит на вражеский берег, дадут звезду Героя. Вот он и ступил. Про него написали в «Правде», отправили в Москву учиться. Он уехал и к сестре моей бабушки уже не вернулся. Создал другую семью, стал кадровым военным, умер в Киеве, был полковник в отставке.

Елена Попова

***

Дед не говорил обычно о войне, вообще избегал этой темы. Рассказывал только одну историю. Он был связист, тянул провода всю войну. Как-то тащили они станцию и провода, устали, ребята сели покурить и отдохнуть, а дед отошел в сторону, дым не любил. А на огонек навелись немцы и всех одним снарядом накрыло. Дед уцелел, дальше радио и провода потащил. Тащил и плакал. Вот и вся история.

Natalya Izergina

***

Прабабушка была в эвакуации в Пензе с двумя детьми. Зима, голод, холод, ни о каком водопроводе речь, понятно, не шла. И вот младшенький ее, было ему лет шесть от силы, пошел кататься с горки, ну и угодил в выгребную яму. Баба Аня была женщиной мудрой и спокойной, поэтому, отмывая деда и стирая его одежку, только и сказала: господи, хотела же аборт сделать, так нашлись добрые люди, отговорили. А муж ее, Курицкий Сруль Янович, в военкомате записался татарином и ничего, так татарином всю войну и провоевал.

Александра Курицкая

***

Когда началась война, моим бабушке и дедушке было по 25—26 лет, можно сказать самый призывной возраст, но на войне они не были.

Жили они тогда в городе Сталинске (старое название Новокузнецка). Бабушка сидела с маленькими детьми, сын Шурик родился в 41-м году, дочь Лида в 44-м, а дед работал на заводе. Кузнецкий металлургический комбинат с первых дней войны переоборудовали под военную промышленность и завод стал поставлять танки под нужды фронта. Дедушка пропадал тогда все время на заводе. Не знаю, платили ли им что-то деньгами, но, по воспоминаниям бабушки, они не голодали.

Жили в центре города, в одном из четырехэтажных домов по проспекту Энтузиастов. Квартира была по тем временам хорошая, с туалетом, с ванной, правда, без горячей воды. Сестра деда, Харитина, прислала им из деревни корову-первотелка. Что делать корове в городе? Надо ей построить стайку во дворе многоквартирного дома. Вот дед и построил. Корова, как и все сознательные граждане, ходила на работу, цокая каблуками по асфальтированным улицам большого города.

Войну им удалось пережить за счет этого их нового приобретения. Молока в городе было не найти, а у них — свое. И хватало его на всех. К ним в квартиру тогда подселили эвакуированных из Москвы. Три семьи с ребятишками. Бабушка их подкармливала. Бабушке с дедом все же было полегче, им кое-какие продукты из деревни передавали.

Но в деревне были и свои проблемы. Народ весь поизносился. Одежду или обувь достать было нереально. Так, у сестры деда Харитины прохудилась последняя пара сапог и ей пришлось ходить в мороз босиком. Харитина пишет деду письмо, мол, может ты мне какие лапти сделаешь? Ходить совсем не могу.

Дед захотел помочь сестре, шить он умел, но где достать материал? И тут он вспомнил, что каждый день на заводе ходит мимо брезентовой будки. Мимо сварщиков. Недолго думая, отрезал он от этой будки брезента с полметра, свернул и заложил во внутренний карман пальто. Кто-то заметил на проходной его выпирающий бок. Деда поймали с поличным и сразу же арестовали. Даже бабушке не сказали. Для бабушки он пропал на несколько месяцев. Потом был суд. Дали год (легко отделался) и до конца войны дед находился в тюрьме.

Когда деда посадили, бабушке стало совсем трудно оставаться в городе с коровой и с новорожденным ребенком. Она все бросила, взяла корову и поехала в деревню Костенково (недалеко от Новокузнецка). Ей там дали курятник. Она переделала этот курятник под свои нужды и стала в нем жить.

Уже после войны, в 1948 году, прямо на 9 мая у нее родился сын Витя. В этот же день и корова отелилась. Теленка назвали Майкой. Корову они обычно привязывали, а тут бабушка собиралась на работу и забыла ее привязать. Корова была жадная до еды (после отела), ходила и ела без разбору все что попадалась ей на пути. Зашла на поле. Там работники сельпо сажали картошку, а потом побросали все и уехали. После них на поле из земли торчали гвозди, а на обочине валялись мешки с остатками картошки. Корова увидела картошку, обрадовалась, стала есть и наелась вместе с гвоздями. Мучилась она потом всю ночь. Помочь ей было невозможно. Лагерь пионерский в те дни открывался. Вот туда они свою корову на мясо и сдали.

«Только теленок Майка нам от коровы на память и остался», — вспоминала бабушка.

Эту историю я впервые услышала в 2008 году. Бабушке тогда было 93 года. Меня поразило, что она приравнивала теленка Майку к ребенку, когда говорила, что Витя и Майка у нее в один год родились.