Джон Гай - Две королевы

Более экстравагантные и тенденциозные аргументы в пользу Марии вышли из-под пера Адама Блэквуда, шотландца, католика и ярого роялиста, высланного во Францию; он был главным ее защитником после казни. Он даже приехал в Питерборо и прикрепил к колонне рядом с могилой Марии табличку, восхваляющую ее как «украшение наших дней» и «поруганное величие всех королей и государей». Она была «светочем истинного монаршего достоинства», погашенным «варварской жестокостью и тиранией». Блэквуд опубликовал свидетельство ее мученичества, «Martyre de la Royne d’Escosse», в Париже в 1587 г., положив начало спорам, которые усилились после того, как ее гробницу в Вестминстере стали почитать как усыпальницу канонизированного святого и связывать с ней ряд чудес.

Защитники Марии всегда подчеркивали, что лишь немногие из шотландских лордов, выступавших против нее в бурный период ее правления, пережили ее. Почти всех ждал неприглядный конец. Быстрый ум, грубоватый юмор и знаменитые «царственные манеры» — все это не спасло Морея. Он наслаждался желанной должностью регента Шотландии меньше полутора лет. Морея убили в январе 1570 г., когда он ехал верхом по улицам Линлитгоу.

Морей сам приблизил собственную смерть — своей беспринципностью и коварством. Он поддержал план герцога Норфолка жениться на Марии, а затем рассказал обо всем Елизавете. Этого не могли простить союзники Норфолка, которые попытались убить Морея, когда тот возвращался домой после трибунала, созванного Елизаветой для исследования «писем из ларца». Морей сумел ускользнуть от убийц и по возвращении в Эдинбург заявил, что всегда был сторонником брака Марии с Норфолком, а обвинения против сестры были сделаны под давлением Елизаветы и Сесила.

Выиграв таким образом время, он стал регентом и получил официальное освобождение от ответственности за все свои действия против Марии. В апреле 1569 г. он бросил в тюрьму герцога Шательро, лидера клана Гамильтонов. Герцог вернулся в Шотландию из добровольной ссылки, в которую отправился после убийства Риццио, когда он встал на сторону Марии вместе с Хантли и Аргайлом. Морея убьют через девять месяцев после того, как он подписал ордер на арест Шательро. Смертельная пуля, пронзившая его насквозь, была выпущена Джеймсом Гамильтоном из Босуэллхо. У убийцы имелись и личные мотивы, поскольку Морей отнял у его жены земли в окрестностях Эдинбурга и разрешил выгнать ее из дома.

Морей не дожил и до сорока лет. Мария не оплакивала его и, похоже, даже не упоминала о его смерти. Заупокойную службу в соборе св. Джайлса провел Нокс, а Бьюкенен сочинил эпитафию на латыни, восхвалявшую Морея как достойного человека и шотландского патриота. Эпитафию вырезали на бронзовой пластине, которую прикрепили к надгробию.

Мейтланд, которого называли «шотландским Сесилом», «Макиавелли» и «хамелеоном», умер через три года после Морея. Он поссорился со своим давним союзником по поводу мошенничества с «письмами из ларца», копии которых он мог даже передать адвокатам, защищавшим Марию во время трибунала, где он присутствовал как член шотландской делегации. Когда Мейтланд вернулся в Шотландию, Морей обвинил его в соучастии в убийстве Дарнли, но смерть регента избавила его от тюрьмы. Он присоединился к Хантли и Аргайлу, главным сторонникам Марии, но его усилия оказались тщетными, и в 1573 г. он укрылся в Эдинбургском замке.

Получив подкрепления от англичан, Мортон взял замок штурмом, и Мейтланд сдался Дрери, бывшему пограничному чиновнику в Карлайле, который получил повышение и командовал английским отрядом. Но капитуляция не спасла Мейтланда. Говорят, он покончил с собой в тюрьме в Лите. По свидетельству сэра Джеймса Мелвилла, «он выпил яд и умер, как умирали древние римляне».

Мортон, самый коварный из лордов, которые жаждали отомстить Дарнли после убийства Риццио, и предлагавший Сесилу «любую услугу, которая находится в его власти», когда направлялся на встречу с Босуэллом в замке Уиттингем, дожил до 1581 г. При поддержке Елизаветы и Сесила он после 1572 г. в течение шести лет был регентом Шотландии, но своей жадностью и похотливостью нажил себе много врагов. Он жил интригами и умер из-за них. Его сместили после возвращения д’Обиньи в Шотландию, а потом казнили, обвинив в соучастии в убийстве Дарнли.

Судьба графа Леннокса, отца Дарнли, сложилась не лучше. Первый раз он появился на исторической сцене как соперник графа Босуэлла, претендент на руку матери королевы Марии [107] См. главу 2. . Его назначили регентом после Морея, но четырнадцать месяцев спустя он получил нож в спину от некоего капитана Калдера — во время стычки после неожиданного нападения сторонников Марии на замок Стирлинг в 1571 г. Смертельно раненный, он сумел доскакать до замка, но истек кровью и умер через несколько часов. Смерть его была мучительной. Тем не менее он упокоился с миром. Его последними словами были: «Если ребенок в порядке, значит, все хорошо». Он имел в виду, что пока жив его внук, Яков VI, Ленноксы продолжали претендовать на английский трон, и значит, не пропали даром усилия, которые предпринимали они с женой, чтобы добыть корону для своих потомков.

Что касается неукротимого Нокса, он в конечном счете показал свою истинную сущность. Мейтланд, набравшись смелости, назвал его «дерьмовым пророком». Пятидесятилетний Нокс женился на шестнадцатилетней девушке, и этот скандал оставил несмываемое пятно на его репутации. Рэндольф, которого Елизавета оттеснила на второй план, назначив генеральным почтмейстером, но который на короткий период вернулся в Шотландию в качестве посла, саркастически заметил, что Нокс «успокоился», поскольку ему было чем заняться, помимо проповедей. Нокс появился на коронации Якова VI, когда ему предложили прочесть проповедь на тему «Меня короновали юным». В 1570 г. с ним случился удар, что объясняет его письмо Сесилу, написанное «стоя одной ногой в могиле». Он умер в 1572 г. в возрасте пятидесяти восьми лет и был похоронен на церковном кладбище собора св. Джайлса. Два года спустя на его молодой вдове женился Эндрю Кер из Фодонсайда, тот самый человек, который направил заряженный пистолет на Марию во время убийства Риццио и которого видели в переулке рядом с Кирк-о-Филд. Страшно представить, о чем они могли говорить в супружеской постели.

Возможно, это покажется удивительным, но Уолсингем, который привел Марию к гибели, заманив в ловушку заговора Бабингтона, избежал справедливого наказания судьбы. Елизавета не желала тратить время на сумрачный мир шпионов и разведки. В 1586 г. она желала смерти Марии, но презирала методы, позволившие заманить ее в ловушку. Уолсингем умер в 1590 г., и Кэмден описывал его как человека «чрезвычайно умного и изобретательного… старательного в расследовании тайн и секретов, который превосходно знал, как завоевать доверие людей и использовать их в своих целях». Это была скорее язвительная, чем лестная характеристика. Уолсингем обладал многими другими талантами, но остался в истории как руководитель шпионской сети Сесила.