Джон Гай - Две королевы

Мария больше не желала терпеть обид и сделала вид, что чрезвычайно занята в те летние месяцы, когда могла бы состояться перенесенная встреча. Чтобы не выглядеть просительницей, она занялась подготовкой нового королевского турне, на этот раз в Эршир, а оттуда в Аргайлшир и на восток горной области, где жило большинство населения, говорящего на гэльском.

Тем временем Нокс раздул еще один скандал. Через несколько дней после осуждения Хантли парламент принял закон против супружеской измены, которая теперь каралась смертью. В ту же ночь один из французских священников Марии был найден в постели замужней женщины, что стало еще одним доказательством нравственной порчи, источником которой служит месса. Нокс с трудом сдерживал радость и попытался настроить свою паству в соборе св. Джайлса против Марии и ее распутного двора. В его обвинениях не было ничего нового:

Господи, прошу тебя, избавь душу Ее Величества королевы от яда идолопоклонства и вырви ее из неволи и рабства Сатаны… Идолопоклонство королевы, месса королевы навлекут на нее гнев Божий… Ее дом, предназначенный для отдохновения ее подданных, стал пристанищем танцев и плотского вожделения… Обращаясь к пророкам, я повторяю слова Илии: «Гнев Господа не пощадит правителей и судей… Псы будут лизать кровь Ахава и есть плоть Иезавели»… Дьявол заберет нечестивых. Танцы есть суета неверующих, заставляющая людей привязаться к тирану.

Когда летнее турне наконец началось, внимание Марии переключилось на развлечения на свежем воздухе, которые она так любила, — стрельбу из лука, псовую и соколиную охоту. Но европейская тайная дипломатия не была забыта. В конце июля, перед отъездом из Аргайлшира, к ней из самого Лондона прибыл Луис де Пас, посланник де Куадра. Мария с радостью приняла его.

Елизавета хотела предупредить Мейтланда, что тайные переговоры с испанцами должны прекратиться. На ее гнев можно было бы не обращать внимания, если бы Мария получила поддержку от семьи Гизов. Для нее это была самая благоприятная возможность сбросить путы, которыми так настойчиво оплели ее англичане. Желаемый брак она могла заключить только при условии союза с ведущей европейской державой, а поскольку Екатерина Медичи отказывала ей в помощи, этим союзником, по ее убеждению, должен стать Филипп II. Аргумент же против эрцгерцога состоял в том, что он — несмотря на то что был Габсбургом и кузеном Филиппа — не обладал достаточным влиянием, чтобы заставить Англию признать право Марии на наследование престола, не говоря уже о том, что Сесил прочил его в мужья Елизавете.

В то время, когда Мария вела переговоры с де Пасом, ее дядя торговался за эрцгерцога. На кардинала не произвели впечатления возражения Марии, и он до такой степени был уверен в своей способности уговорить племянницу, что, не известив ее, отправился в Инсбрук, чтобы подписать соглашение.

Поездка оказалась напрасной. Мария с самого начала не собиралась принимать предложение эрцгерцога, а когда полностью осознала двуличие дяди, то открыто взбунтовалась. Позже она признавалась своей тетке, герцогине Арсхот: «Нельзя сказать, что я не считала это возвышенным и достойным — просто менее полезным в продвижении моих интересов, а также интересов страны, на которую я имею некоторые права».

Неожиданный кризис разразился после того, как сэр Томас Смит, новый английский посол во Франции, сообщил о якобы известных ему условиях соглашения Марии с доном Карлосом. Его ввела в заблуждение неточность французских осведомителей, ошибочно предположивших, что ее дядя разорвал соглашение с папой римским, чтобы отдать Англию дону Карлосу в качестве приданого. Если бы он знал, что Филипп II отвечает на посулы Мейтланда только ради противодействия возможному браку с Карлом IX, и прекратит переговоры, как только окончательно убедится, что Екатерина отвергла эту идею, то у англичан не было бы причин паниковать.

Смит заблуждался, но его сообщение приняли за чистую монету. В марте 1563 г., через три месяца после сокрушительного поражения гугенотов при Дре, когда их лидер Конде был захвачен католиками в плен, противоборствующие стороны заключили мир в Амбуазе. Затем, к ярости и досаде Елизаветы, они объединились, чтобы изгнать английскую оккупационную армию из Нормандии.

Объединенное французское войско начало наступление на Гавр, англичане стойко оборонялись, но против них были плохая погода и чума. К концу июня у них не осталось другого выхода, кроме как сдаться. Это было унизительное поражение, хотя и не полная катастрофа, потому что Гизы не получили столь желанную власть над Нормандией.

Тем не менее удар был достаточно сильным, чтобы убедить Елизавету отказаться от войн на протяжении ближайших двадцати лет. В международных делах она стала придерживаться изоляционистской политики, что усилило ее решимость диктовать условия замужества Марии. Если Англия должна стать крепостью, то крайне важно изолировать Марию и убедить ее порвать связи с Европой — в противном случае вечная проблема Шотландии как обходного пути в Англию возникнет снова, как она постоянно возникала в правление Генриха VIII.

После вывода войск из Нормандии политика Елизаветы в отношении Шотландии резко активизировалась, сосредоточившись на праве отвергнуть любого предполагаемого мужа Марии, которого та может найти. Когда Елизавета и Сесил узнали о визите кардинала в Инсбрук, Рэндольфу приказали проинформировать Марию, что, если она выйдет замуж за эрцгерцога или кого-либо еще из родственников императора, дружеские отношения с Англией будут разорваны.

Рэндольф доставил это послание в замок Крейгмиллар неподалеку от Эдинбурга, где любила отдыхать Мария, 1 сентября. Услышанное ей очень не понравилось. Она постоянно перебивала Рэндольфа, задавала столько вопросов, что он «за час едва сумел сказать то, что могло быть изложено за четверть часа». Мария потребовала предоставить послание в письменном виде, чтобы она могла как следует обдумать его.

Затем на стол Сесила легло донесение Смита, и Рэндольфа отозвали в Лондон. Мария гневно настаивала на праве знать, какие браки для нее «отбираются». Елизавета жаловалась, что ее кузина королева угрожает предать все гласности. Мария хотела знать, «во-первых, кого позволено выбрать, а кого нет; во-вторых, каковы намерения по части объявления ее титула».

Это превратилось в битву характеров. В идеальном мире Мария должна была проигнорировать Елизавету и поступить согласно своим желаниям. Потребовав — в насмешку — сообщить, за кого ей позволено выйти замуж, она сама вручила английской королеве оружие против нее. Но у нее практически не оставалось выбора. Шотландия была слабой страной — немногочисленное войско и отсутствие финансовых резервов не позволяли вести войну без посторонней помощи. Даже более богатая, низинная часть зависела от торговли с северными графствами Англии. Поскольку Екатерина Медичи отказалась ей помочь, а Филипп II по-прежнему защищал Елизавету, Мария оказалась в безвыходном положении. В то же время она хотела, чтобы ее признали наследницей Елизаветы — так она укрепит законность своего положения и справится со своеволием Нокса и неверных лордов.