Павел Черносвитов - Загадки Древней Руси

«Шведский писатель Лакцений в главе 40 показует, что славяне из Вандалии в Северную Русь около 550 лет по Христе пришли. Всю Европу повоевав безсумненно письмо имели и с собою в Русь принесли» [Татищев, т. 1, 1962, с. 96]. Дата лет на 300 старше археологически подтверждаемого, если считать, что речь идет именно о руси Рюрика, а вот если речь идет о западных славянах и их перемещении в земли Приильменья — тех, которые принесли культуру длинных курганов (см. предыдущую главу), то и археологически — самый раз! Но вновь вернемся к тексту «Иоакима»:

«Однако с бегом времени из-за болезней и войн запустел и исчез град тот Словенск Великий — заросло все лесом, а насельники разошлись по всем местам. И жили каждый, как хотел, и не имеем мы вести о том времени до времен Александра Македонского. Во времена же Александра Македонского, сына Филиппова, княжили у словен 3 князя: первый — Великосан, второй — Асан, третий Авенхасан. И послал Александр Македонский к князьям словенским грамоту, желая владеть словенским народом».

Далее много чего еще сообщает нам «Иоаким», пока не добирается, наконец, до собственно летописных времен. Ну, и как ко всему этому надо относиться? Ведь понятно, что это — фантастический сюжет. Но что за ним стоит? Только желание русского летописца («Иоакима» или Татищева — неважно) углубить историю славян и руси до библейских времен? Да, этим страдали многое историки древности и средневековья. Например Иордан, римский писатель VI века готского происхождения, которого мы вспоминали выше по этому же поводу. Он свою историю готов назвал не «Готика», а «Гетика», поскольку привязал в ней историю готов к гетам — известному фракийскому племени, чья история действительно прописана в древность гораздо глубже, чем история готов. В итоге получился очень запутанный текст, в котором трудами многих исследователей была отделена часть историческая от легендарной.

«Историй» и историков подобного рода в средневековье и даже в Новое время существовало множество. В. В. Седов в книге, на которую мы так часто ссылаемся, привел большой перечень авторов — с античности до нашего времени — писавших об истории славян. При этом он вкратце изложил точку зрения большинства из них [Седов, 1994, с. 5—60]. Читая этот перечень, убеждаешься в том, что человеческая фантазия, и вообще способность на грандиозные обобщения, исходя из весьма скромной информации, воистину безгранична. Кого только не объявляли славянами и с кем только их не роднили!

А генеалогические легенды — им же нет конца! И некоторые из них поразительно живучи. Ну, например, польский автор XIII века Богухвал утверждал, что славяне родом из Паннонии, то есть со Среднего Дуная (большинство историков тоже так считало), и уводили их оттуда три брата — Чех, Лех и Рус. Куда они «своих» привели и поселили — понятно: в Чехию, Польшу и Русь. Так вот, этот сюжет оказался поразительно устойчивым, особенно среди польских средневековых истериков. Мацей Меховский, автор конца XV — начала XVI века, тоже пишет, что русы происходят от Руса, брата Чеха и Леха, и все они пришли из Иллирии.

Так что наш «Иоаким» не одинок. И в том, что углубляет историю славян в бронзовый век, и в том, что привязывает ее к истории скифов, о древности которых он знает из античных источников, и в том, что соединяет ее с Александром Македонским, делая славянских князей чуть ли не равными партнерами величайшего завоевателя античности и приобщая их тем самым к его славе. И с вандалами славян он тоже роднит не зря: они тоже прославились как блестящие завоеватели. Да и вообще с ними все не просто. Кое-кто из позднесредневековых историков уверен, что вандалы — славяне, а не германцы, или «онемеченные» венеды — венды. Вспомните приведенную выше цитату из Татищева, который, в свою очередь, цитирует Лак-цения.

Так же считал Мауро Орбини, ссылаясь при этом на более ранних авторов. Он приводил даже вандало-славянский словарь, из которого следует, что вандалы говорили на славянском языке. И вообще этот автор, живший в конце XVI — начале XVII века, был, наверное, первый в истории «панславист», утверждавший — опять-таки, с ссылкой на многочисленных авторов — что славяне — это и готы, и геты, и вандалы, и иллирики, и аланы, и сарматы, и скифы, и авары, и вообще все те, кто в разные периоды истории прославились своей воинственностью и покорили множество стран и народов. Его работа — грандиозная компиляция источников и не менее грандиозная спекуляция на тему о славе и величии славян [Орбини, 1722]. В этом, пожалуй, никто из известных сегодня средневековых «донаучных» историков его не «превзошел».

Заметим попутно, что в наше сугубо научное время снова появляются авторы, считающие себя учеными-историками и строящие при этом якобы научные «Истории» чего угодно, в том числе Руси и славян, на фоне «исторических» построений которых Мауро Орбини — любимый их предшественник — смотрится просто наивным мальчишкой. Но на эту тему стоит поговорить отдельно.

Итак, возвращаясь к «Иоакиму», хотелось бы понять: что дало ему, как и многим-многим другим, моральное право на такие беззастенчивые спекуляции? Или он совсем не понимал, что делает? Думается, что это не совсем так. В какой-то былинной ли, сказительской ли среде на Руси в его время ходили, возможно, какие-то сюжеты — почти мифологические, мифо-эпические — еще не стертые христианством до конца. Мы видим слабый их отголосок в знаменитом «Слове о полку Игореве», в словах о «диве», о «временах трояновых», о «готских девах», вспоминающих «время бусово». Нам это почти ни о чем не говорит — уж слишком все отрывочно, да и поминается мимоходом, как намек на то, что знает современный автору «Слова» слушатель. Но, значит, слушатель даже XII века что-то такое знал, о чем мы не имеем ни малейшего представления!

«Иоаким» же — тот автор, который составлял эту компиляцию — мог иметь в своем распоряжении и более древние источники. Может быть, Тогда древних эпических сюжетов в народе бродило неизмеримо больше, чем мы сейчас можем себе представить? И именно из них он почерпнул нечто, уходящее в мифо-эпическое время если и не индоевропейского единства, то, по крайней мере, арийского — ирано-славяно-балто-германского? А уж потом попытался все это связать с известной ему античной литературой?

И так поступал не он один. Чуть ли не все летописцы, и не только русские, начинали свои летописи или биографий знаменитых людей древности от Адама, или Ноя, или его детей, или от Вавилонского столпотворения. Ведь Нестор, признанный автор-составитель «Повести временных лет», к которому у нас принято относиться очень серьезно, делал то же самое. Но современные историки считают, что они могут отделить легендарную часть его труда от собственно исторической. А всегда ли это можно сделать безошибочно?