Павел Черносвитов - Загадки Древней Руси

Взять хотя бы уже приведенное нами его перечисление народов «Иафетова колена». Еще раз процитируем:

«…По этому же морю сидят варяги: отсюда к востоку до предела Симова, по тому же морю сидят и к западу до земли Английской и до Волошской. Иафетово колено также: варяги, свей, урмане, готы, русь, англы, галичане, волхва, римляне, немцы, корлязи, венецианцы, фряги и прочие, ти же сидят от запада до юга и соседят с племенем Хамовым…»

«…Когда же волохи напали на словен дунайских, и сели среди них и насилие творили им, словене эти пришли, сев на Висле, и прозвались ляхи, а от тех ляхов прозвались поляне, другие ляхи — лютичи, иные — мазовшане, иные — поморяне».

Мы уже обращали внимание читателя на присутствие в этом списке готов в одном ряду с другими народами и говорили о том, что для времен автора «Повести временных лет» это — явный анахронизм, лет этак на 500, даже если говорить не о его собственном времени, а о том, в которое он помещает «призвание варягов». Но это не единственный анахронизм, сеть и другие. Кто такие «галичане, волхва»? В. Я. Петрухин и Д. С. Раевский считают, что галичане — это кельты испанской Галиции, а волхва, или волохи — это франки [Петрухин, Раевский, 1998, с. 232].

С определением галичан все верно: это одно из самых распространенных племенных наименований на кельтских территориях с древности — галлы, гэлы. Топонимы, связанные с этим этнонимом, «оконтуривают» все бывшие кельтские земли: от Галиции в Испании до Галиции в Польше. Но и волохи в славянских и германских (велхи — в скандинавских) языках тоже кельты! И тоже понятно — почему. Это распространенный кельтский этноним — валлийцы, валлоны — на материке, вэлы (уэльсцы) — на Британских островах. Именно с этим именем они вошли в некоторые скандинавские саги и в «Эдду». Так что в «Повести временных лет» они в космографическом списке стоят на своем «законном» месте, рядом с галичанами и до римлян.

Очень важно, что именно «до» римлян и отдельно от них. Ибо цитируемые нами выше историки утверждают, что, согласно средневековой европейской письменной традиции, волхвы-волохи-влахи если и кельты, то романизированные, или просто итальянцы, или даже романизированные балканцы — румыны. Тогда на каком основании названные авторы утверждают, что волхва, волохи — франки? Тем более что они сами говорят, что корлязи — это Каролинги, то есть опять-таки — франкская держава! А на том основании, что далее летописец говорит: «Когда же волохи напали на словен дунайских, и сели среди них и насилие творили им, словене эти пришли, сев на Висле, и прозвались ляхи».

Так вот, В. Я. Петрухин и Д. С. Раевский считают, что речь здесь идет о разгроме Карлом Великим Аварского каганата на Среднем Дунае в конце VIII века, основным этническим населением которого были дунайские славяне. Но дело в том, что славянам-то это пошло только на пользу. В «Повести временных лет» с явным злорадством говорится о том, что обры (авары) в конце концов погибли, и следа от них не осталось. Франки не «сели» среди славян на Дунае, последние стали населением лишь зависимой от империи Паннонской приграничной маркой, в которую входила, по-видимому, и упомянутая выше Русская марка. Не вошли в империю и земли западных славян. К тому же летописец прямо называет своим именем римлян наряду с корлязями. Так что нет у нас причин считать, что упомянутые в «Повести временных лет» волохи — это франки.

Ну а кто же они тогда? Да все те же кельты, скорее всего. Но, чтобы согласиться с этим, надо представить себе, что в этой части «Повести временных лет» описаны события последних веков до Рождества Христова. И придунайские славяне здесь — известные именно в то время венеды, то ли самые ранние славяне — праславяне, то ли поздние иллирийцы, то ли на самом деле это одно и то же, о чем мы говорили в предыдущей главе. И тогда же мы говорили о том, что в это же время, судя по археологическим данным, начиналась бурная экспансия кельтов на восток (эпоха распространения латенской археологической культуры). Они занимали и Средний Дунай, и земли севернее Карпат, участвуя в сложении пшеворской культуры, которая, как читатель помнит, многими считается раннеславянской. И тогда же происходил отток населения из этих мест на восток, в Побужье, Поднестровье и даже Поднепровье (распространение зарубинецкой культуры). В общем, все прекрасно увязывается с текстом «Повести временных лет»! «Сели» волохи на Дунае, и начали творить насилие над словенами, а те и подались на восток, на Вислу. Да и вообще понятие «волох», «волхв», известно на Руси очень широко. И это неудивительно: из археологии мы знаем, что отдельные группы кельтов еще на рубеже эр проникали прошли угры черные мимо Киева, уже после — при Олеге» — говорит о том, что черных угров летописец знает, и даже знает, когда они пришли — в IX веке.

Наконец, тот приведенный нами текст, в котором говорится, что «угри прогнаша волъхи, и наследиша землю ту, и седоша с словены, покоривши я под ся, и оттоле прозвася земля Угорьска», относится к другой идее летописи, которая объясняет, почему та или иная земля называется тем или иным именем. И каких именно угров в данном случае имел в виду летописец — совсем неясно. В результате, как может убедиться читатель, нельзя однозначно расставить во времени все упомянутые в летописи события, и не только те, о которых мы только что говорили, но и многие другие, особенно в той части летописи, которая повествует о временах легендарных. Именно это обстоятельство доставляет массу хлопот исследователям, в том числе и в вопросе отождествления летописных этнонимов с известными из других источников народами.

Так вот, если в первой из приведенных здесь цитат летописец действительно говорит о самой ранней, эпической части истории славян, то тогда волохи — это кельты. Если считать, что, говоря о том, что угры изгнали волохов и сели на славянские земли, он имел в виду «белых угров», то тогда волохи — ромеи-византийцы, поскольку никаких кельтов к этому времени в Паннонии уже не было, а франков еще не было. Если же он подразумевал «черных угров», то тогда волохи — действительно франки. И это самый странный вариант рассуждений, поскольку Нестор называет их при перечислении потомков Иафета «корлязи» и, кроме того, знает еще и немцев, и фрягов — то есть все известные в истории этнонимы, которые в разное время отождествлялись с франкской державой.

Но не только все эти соображения мешают нам считать несторовских волохов кельтами. Это — лишь первое обстоятельство. Второе, психологи чески более глубокое, заключается в том, что мы не представляем себе, как глубоко может уходить в прошедшее время память «бесписьменного» народа. Мы не знаем, где кончается собственно история и начинается эпос и где эпос переходит в чистый миф. Эта загадка касается, естественно, не только славянской, но и истории любого другого народа мира.