Иван Мошляк - Вспомним мы пехоту...

— М-да, орлы, — буркнул себе под нос Белянкин.

Я велел шоферу остановить машину, вышел.

— Смир-рно-о! — с усердием бывалого строевика скомандовал проводивший занятия старшина.

— Отставить! — сердито бросил я.

По личному опыту, приобретенному на Хасане, я знал, что в рукопашном бою понадобится прежде всего отличное владение штыком. Когда перед тобой вражеский солдат, готовый нанести удар, некогда раздумывать, как провести прием. Все приемы должны быть отработаны до автоматизма, проводиться решительно и напористо.

Я взял из рук бойца винтовку.

— Кто это научил вас так вежливо колоть? Где ваша ярость, ваш натиск? Перед вами же фашист! Пока вы дотягиваетесь до него штыком, он из вас успеет решето сделать. Вот смотрите.

Я встаю в позицию. Передо мною три чучела. Белянкин в сторонке с заинтересованной улыбкой наблюдает за мной. Не бойся, не осрамлюсь…

Раз, два, три!.. Мгновенно одно за другим пронзаю два чучела, бью прикладом по третьему.

— Поняли? — спрашиваю бойца.

Тот изумленно качает головой.

— Нет, товарищ полковник (недавно я получил звание полковника). Это же прямо… невозможно так…

Слова бойца рота встретила взрывом хохота.

— Отставить смех! — прикрикнул я и обратился к старшине: — Учить только так. Заниматься отработкой штыкового боя и в часы самоподготовки. Через неделю проверю лично.

— Да, Никонович, — сказал со смехом Белянкин, когда мы опять уселись в машину, — не позавидую я тем фрицам, которые угодят тебе под горячую руку.

Увидев, что я хмурюсь, утешил:

— А эти ребята научатся. Помнишь, какою застал бригаду в Павлове в сорок первом? А как показала себя в боях? Научатся и эти.

Прав был Белянкин. Через неделю я наведался в ту же роту и не узнал своих новобранцев. Штыком и прикладом работали так, что залюбуешься.

…Наступил 1943 год. Красная Армия гнала немцев с Кубани, с Дона. 106-я стрелковая бригада в составе 6-й армии, которой командовал генерал-лейтенант Ф. М. Харитонов, была переброшена на Юго-Западный фронт, в район Кантемировки.

В середине января Воронежский и северное крыло Юго-Западного фронта в составе 6-й и 1-й гвардейской армий перешли в наступление.

В первый же день мы на широком фронте прорвали оборону противника. 8-я итальянская армия, стоявшая перед нами, уже потрепанная в боях на Среднем Дону, была разгромлена наголову — половина ее погибла, половина попала в плен, спастись удалось только отдельным частям корпуса альпийских стрелков. За десять дней мы продвинулись километров на 125 и заняли оборону севернее Сватова. Невиданные темпы наступления воодушевляли бойцов и командиров, настроение у всех было приподнятое, все рвались в бой. В освобожденных селах парни призывного возраста осаждали штабы частей, просили взять их в армию. Мы в таких просьбах не отказывали, поэтому через десять дней наступления бригада была такой же полнокровной, как и в его начале.

В обороне мы не засиделись. Еще не успели подтянуться тылы, как утром 29 января 6-я армия вновь нанесла удар по противнику и прорвала его фронт. Цель наступления — освобождение Донбасса.

На левом фланге у нас действовала введенная в прорыв подвижная группа фронта под командованием генерал-лейтенанта М. М. Попова. В группу входило четыре танковых корпуса, правда, боевых машин в них не набралось бы и на одну укомплектованную по штату дивизию. Тем не менее войска фронта стремительно продвигались вперед. Из-за начавшейся распутицы отстали тылы, но нас это мало тревожило. Всеми владело одно желание — вперед! Мы не встречали заранее подготовленных оборонительных рубежей, противник бежал. Казалось, он отойдет за Днепр. Однако мы ошиблись в своих расчетах. Немцы не собирались без боя уступать нам Левобережную Украину. Южнее, в районе Гуляйполя и Владимировки, и севернее, в районе Краснограда, гитлеровцы сосредоточили ударные группы из отборных эсэсовских танковых и моторизованных дивизий. Над 6-й, 1-й гвардейской армиями и подвижной группой генерал-лейтенанта М. М. Попова, устремившейся на юг, в самое сердце Донбасса, нависла угроза с флангов. Но узнали мы об этом слишком поздно.

За три недели наступления бригада продвинулась на 250 километров и достигла северных окраин Днепропетровска. Здесь она натолкнулась на прочную оборону противника и остановилась. Мы не могли наступать дальше, потому что полностью оторвались от баз снабжения.

А в тылу у нас уже шли ожесточенные бои. 19 февраля танковый корпус СС нанес удар из-под Краснограда по правому флангу 6-й армии. Через три дня из района Гуляйполя перешел в наступление 48-й танковый корпус, а из района Владимировки — ударная группа 1-й танковой армии противника. Основная часть войск фронта успела вовремя отойти, а 106-я бригада — около шести тысяч человек — оказалась в окружении.

Помню хату в селе Магдалиновка, неподалеку от северной окраины Днепропетровска. Собрались мы на совет: я, Белянкин, начальник штаба Бисярин, офицеры штаба. Вопрос стоял один: как выходить из окружения?

Разные высказывались мнения. Одни считали, что надо занять круговую оборону и дожидаться подхода наших войск, которые не сегодня-завтра расколотят противника и прорвут внешнее кольцо окружения. Другие предлагали разделить бригаду на мелкие группы, которым-де легче будет незамеченными выйти из окружения.

Белянкин сказал:

— А с чего это вы решили, товарищи, что мы должны прятаться от противника? Мы боевая, сильная воинская часть. Наша задача не прятаться от гитлеровцев, а бить их. Не мы их, а они нас должны бояться. Считаю, что бригада должна выходить из окружения целиком, со всею техникой и вооружением.

Я был полностью согласен с Михаилом Васильевичем. Так и решили — пробиваться к фронту всей бригадой.

Вечером, оставив прикрытие, мы начали отходить на северо-восток. Из-за распутицы двигались не так быстро, как хотелось бы, но плохая погода и помогала нам: низкая облачность сковала действия немецкой авиации. Целый месяц двигались мы по тылам врага, нанося внезапные удары по его гарнизонам в населенных пунктах, встречавшихся нам на пути. С боями бригада прошла через Перещепино, Сахновщину, Краснопольское, Кочичевку, Алексеевское. Конечно, навались на нас фашисты крупными силами — пришлось бы нам туго. Но немецкому командованию было не до нас: все его усилия направлялись на то, чтобы стабилизировать фронт. К тому же основные ударные группировки противника рвались к Харькову с целью в дальнейшем развернуть наступление на Курск.

В марте бригада прорвалась через фронт южнее Чугуева, в районе сел Гнелицы и Коробочкино, где сосредоточились вышедшие из окружения под Мерефой части 62-й гвардейской Краснознаменной стрелковой дивизий. Бригада вышла в составе 5500 человек, к тому же у нас имелось 127 раненых (сам я также был ранен в одном из боев). Мы почти полностью сохранили материальную часть, технику и вооружение.