Жан-Пьер Баблон - Генрих IV

Это был самый подходящий вариант, если уж сделать ставку на Карла-Эммануеля. Однако в Риме эмиссар короля Савари де Брев не смог отговорить Павла V от осуждения поддержки Францией Евангелистской Унии. Папа призывал к миру и вызвался послать нунциев с чрезвычайной миссией в Париж и Мадрид. Во Флоренции новый герцог Козимо II Медичи был женат на австриячке, и, естественно, он вне игры. Венецианцы тоже не решались нарушить свой традиционный нейтралитет и не желали, чтобы франко-савойцы заменили испанцев в долине По. Они также опасались, что турки используют всеобщее волнение и нападут на их средиземноморские владения.

Яков I Английский тоже не собирался потворствовать королю Франции. Завоевание независимости новым партнером, Соединенными провинциями Нидерландов, побуждало его вести политику Северной Европы, более соответствующую британским интересам. Он также не забывал, что Франция должна ему 4500000 ливров, хотя последнее соглашение предусматривало вычет из них 3400000 ливров, выплаченных Генрихом IV голландцам. Поэтому он ответил французскому послу Ла Бродери общими словами. Правда, он согласился женить принца Уэльского на Генриетте Французской, но так и не дал формального обещания участвовать в предстоящей войне. Что касается швейцарцев, то они слишком страдали от тирании Фуентеса, чтобы вмешиваться в конфликт. Впрочем, в Граубюндене бушевала гражданская война, и раздоры раскололи протестантские и католические кантоны. Таким образом, король мог надеяться только на наемные войска. В апреле 6000 швейцарцев двинутся на соединение с французской армией.

В Лотарингии бесцеремонное давление на герцога Генриха II Лотарингского имело неприятные последствия. Он предпочел соблюдать нейтралитет, в частности, из опасения, что французские войска, сосредоточенные на границе, проходя в Германию, оккупируют герцогство. 10 января 1610 г. эмиссар короля де Буассиз прибыл в Галле, где заседала Евангелистская Уния. Он предложил военную помощь Франции и настаивал на терпимости к католической религии в протестантских герцогствах. Ответ принцев, которые все без исключения были кредиторами Франции, был уклончивым. Они пообещали, что если Генрих IV вступит в войну с 8000 пехотинцев и 2000 кавалеристов и в случае, если Испания в отместку нападет на Францию, прислать ему 5000 солдат. 8 марта Буассиз объявил принцам, что королевские армии в следующем месяце выступят в поход, но потребовал от них обещания не помогать мятежникам, которые, видимо, восстанут против короля Франции (имелись в виду принц Конде и герцог Бульонский). Высказанное категорическим тоном требование вызвало ответное раздражение. Не удалось достичь согласия и по тексту клятвы, в результате Буассиз уехал ни с чем. Во франко-германском альянсе наметилась трещина. Союзные немецкие княжества в дальнейшем будут все менее расположены выступать на стороне короля Франции. Точно так же повели себя голландцы, боявшиеся французского присутствия в Люксембурге.

С дипломатической точки зрения дело началось неудачно. Немцы, французы и пьемонтцы ждали инициативы соседа, чтобы выйти на тропу войны. Что касается испанцев, то они давно уже пытались сблизиться с Францией, чтобы Генрих IV не помогал своим союзникам голландцам. Между Парижем и Мадридом уже много лет шла игра авансов и попятных движений, чтобы побудить противника сделать первый шаг, то есть признать себя слабейшим. Поводом к этим трудным переговорам были браки между принцами и принцессами обоих дворов. Этот план был задуман еще в 1601 г., и папа его одобрял. Однако Генрих IV не хотел порывать отношений с Соединенными провинциями, а это было первым условием Мадрида для заключения брачного договора, но успехи испанской дипломатии в Лондоне его тревожили. Идея кардинала Барберини получила признание: женить второго инфанта, дона Карлоса, на второй из французских принцесс, Кристине, и пообещать им наместничество во Фландрии, которая станет католическим государством, независимым от Испании.

В 1608 г. Мадрид предпринял новую дипломатическую атаку, несмотря на переговоры президента Жаннена о заключении мира с Соединенными провинциями. Филипп III рассчитывал на Марию Медичи и нунция Убальдини, полагая, что они поддержат предложения его чрезвычайного посла, дона Педро де Толедо. Но надменность последнего едва не положила конец его миссии. Первые встречи с Генрихом IV в Фонтенбло закончились скандалом, но нунцию удалось возобновить переговоры о браке дофина с инфантой и принцессы Елизаветы со вторым инфантом.

Как только европейская политическая элита смирилась с перемирием на 12 лет между Голландией и Испанией, заключенным в апреле 1609 г., король начал рассматривать многочисленные матримониальные планы для своих детей, и прежде всего лотарингский и пьемонтский вариант. Обеспокоенная этим, Испания возобновила попытку, использовав на этот раз услуги флорентийского дипломата Маттео Ботти, который нашел поддержку у королевы и ее итальянского окружения. Содержание депеш Ботти в Мадрид дошли до сведения французского посланника Восла. Генрих IV разгневался на королеву и особенно на Кончини. Тем не менее он считал испанские браки возможным вариантом и намеревался снова их обсудить.

В конце 1609 г. король начал активную подготовку к войне, что не осталось незамеченным. Сюлли уже много лет приводил в готовность совершенно новую армию. Грех было не воспользоваться этими современными войсками, в крайнем случае хотя бы продемонстрировать их Европе. При осаде Амьена в 1597 г. Сюлли снова проявил свои способности организатора и интенданта. Его нововведения в интендантстве, в расквартировании армии, в снабжении ее боеприпасами, в организации полевых госпиталей доказали свою эффективность — в победоносной савойской кампании, а потом у Седана. Французская армия обрела регулярность и была способна противостоять испанским легионам. Король больше не мог довольствоваться феодальной армией, собираемой от случая к случаю, тем более, наемной. Кроме того, прежде огневая мощь испанской пехоты лишала преимущества французскую кавалерию. Раньше пехота только поддерживала атакующие эскадроны, теперь же необходимо было изменить их соотношение. Теперь, когда было чем платить, начали набирать пехотинцев. Армия, сформированная для завоевания немецких герцогств, насчитывала 37000 солдат и только 5000 кавалеристов, в ней было также 12000 швейцарских наемников и ландскнехтов. Все эти солдаты получали от короля регулярное жалование — по 8 су в день на каждого.

Это была революция не только в военном деле, но в определенной мере и социальная. На 37000 человек насчитывалось не более 1000 представителей феодальной верхушки, состоящей из принцев, сеньоров и храбрых дворян, несущих службу за свой счет как волонтеры и имеющих право оставить ее как только они того захотят. Но у них была привилегия сформировать элитный кавалерийский полк, белый штандарт короля.