Николай Кареев - Учебная книга Новой истории

184. Горожане

Над крестьянской массой возвышался класс городских жителей, а в нем резко различались простолюдины и более зажиточные люди, называвшиеся в Германии бюргерами, во Франции буржуа . В то время в городах почти еще не было пролетариата в современном смысле слова, т.е. людей, ничего не имеющих и продающих свой труд за деньги, потому что промышленность находилась в руках мелких ремесленников (мастеров), работавших с небольшим количеством младших товарищей (подмастерьев) и учеников. Каждый работник мог надеяться со временем сам сделаться мастером, хотя в XVIII в. мастера уже сильно затрудняли доступ к своему званию, делаясь все строже и строже на экзамене и требуя больше вступных денег при получении звания. Представители одного и того же ремесла оставались соединенными в цехи, наблюдавшие за тем, чтобы ни одна мастерская не возвысилась на счет других, но в то же время весьма стеснявшие свободу производства и договоров между хозяевами и рабочими. Физиократы вооружились и против цехов , находя их невыгодными и противоречащими свободе труда и распоряжения своею личностью. В XVIII веке в Англии уже подготовлялся переход к крупной промышленности XIX века, и обезземеление крестьян с исчезновением мелкого сельского хозяйства содействовало образованию пролетариата. И в деревнях, и в городах среди народной массы в XVIII в. вообще господствовала нищета.

Буржуазия XVIII в., зажиточная и уже довольно просвещенная, занимала среднее положение между народом и привилегированными сословиями. Она давно вполне пользовалась личными и имущественными правами и не зависела от аристократии, но сравнительно с последнею была принижена, напр., нередко не могла занимать известные должности в церкви и в армии, в некоторых местах не имела права покупать дворянские земли (в Польше даже и вообще владеть землями), платила много таких налогов, от которых было освобождено дворянство, и т. п. В Германии бюргерство пользовалось политическими правами лишь в имперских городах, где оно было и господствующим классом (как и в других тогдашних республиках), но здесь отличалось крайне узким кругозором родного города; в Австрии же, в Пруссии и в разных немецких княжествах бюргерство было крайне принижено. Лучшим положением пользовалась французская буржуазия, составлявшая с народом одно «третье сословие» и в нем игравшая главную роль. Французская буржуазия стремилась из провинции в Париж и мало-помалу стала задавать тот общественному мнению; среди неё особенною популярностью пользовались новые идеи о свободе и равенстве. Она очень тяготилась вообще привилегиями и чванством дворян и потому настроена была демократически. В сущности, она желала занять в государстве такое положение, какое буржуазии уже принадлежало в Англии. В этой стране издавна не было сословных привилегий, т.е. перед законом все считались равными. Благодаря этому, английская буржуазия рано стала сливаться в один правящий класс с джентри, т. е. с поместным дворянством, в состав которого попадали и младшие сыновья лордов. Впрочем, и здесь господствовавшая система выборов в парламент более благоприятствовала землевладельцам, нежели купцам и промышленникам.

185. Привилегированные

На верху общественной лестницы стояли дворянство и духовенство (в католических странах). Особою надменностью дворянство отличалось в Германии, где оно господствовало над крепостным крестьянством и совсем отстранило бюргеров от занятия многих должностей. Имперское рыцарство в Германии и шляхта в Польше были даже полными и бесконтрольными господами над крестьянами. Во Франции знать тоже пользовалась разными привилегиями, доставлявшими ей большие выгоды. Высшее дворянство особенно стремилось к придворной службе, где могло оказывать влияние и на самую власть. Короли, нанося удар за ударом прежней политической независимости аристократии, оставляли в неприкосновенности её социальные привилегии. Придворная служба давала возможность поддерживать в правительстве наклонность к такой политике и добиваться новых милостей и денежных выдач. К дворянству во Франции причислялись и члены парламентов, т.е. судьи, владевшие своими должностями на правах частной собственности и потому чувствовавшие себя независимее по отношению к правительству, но вместе с тем эта судейская аристократия ( noblesse de robe – «дворянство мантии» , в отличие от феодальной noblesse d'epée – «дворянства шпаги» ) ревниво оберегала все – и свои, и чужие – привилегии.

В католических странах особым сословием было еще духовенство. Высшие члены этого сословия стояли даже впереди дворянства по своим привилегиям, земельным богатствам и доходам (десятина); на высшие места в церкви попадали почти исключительно одни дворяне. В XVIII веке во Франции явился тип светского аббата, жившего в свое удовольствие и часто, как многие думали, плохо верившего в учение церкви. (Этот тип напоминает итальянское духовенство гуманистической эпохи). Все, что реформация уничтожила в протестантских странах, удерживалось католическими странами «старого порядка». Католическая реакция сделала духовенство крайне фанатичным. В его руках находились народное образование и книжная цензура. Особенною ревностью в поддержании нетерпимого и властолюбивого католицизма отличались иезуиты. Вражда к католической церкви со стороны «философии XVIII в.» и объясняется главным образом всеми этими отрицательными сторонами тогдашнего духовенства.

Просвещенный абсолютизм

186. Перемена во внутренней политике

В середине XVIII в. государи, которые до того времени всячески оберегали неприкосновенность старых отношений, стали держаться противоположной политики. Государство нового времени, сокрушив политическую силу католицизма и феодализма, сохранило за духовенством и дворянством их социальные привилегии, равно как их господство над остальными классами общества, за духовенством – господство в культурном отношении, за дворянством – в гражданском. Всередине XVIII в. борьба монархических правительств с католицизмом и феодализмом возобновилась, но на этот раз именно уже в культурном и социальном отношениях. Такой поворот в политике был дальнейшим шагом в истории абсолютной монархии, стремившейся к безусловному господству. В протестантских странах еще реформация подчинила церковь государству, а в XVIII веке к тому же самому стали стремиться равным образом и католические государи. Далее, дворянские привилегии и помещичьи поборы с крестьян были крайне невыгодны для казны, которая лучше бы пополнялась, если бы и дворяне платили налоги и если бы крестьяне были зажиточнее, не подвергаясь слишком большим поборам в пользу помещиков. Духовенство защищало свои права ссылками на закон Божий; дворянство опиралось на свое историческое право; государству оставалось только оправдывать свои притязания принципами естественного права, т.е. ссылками на тогдашнюю философию, которая в общем была одинаково враждебна и католицизму, и феодализму. Эта философия учила о равенстве всех людей, о том, что государство должно осуществлять общее благо, что выше государства нет на земле никаких учреждений, что тем не менее оно не должно навязывать подданным те или другие верования, что обязанность его просвещать народ наукой и т. п. Новое представление о государстве противоречило также и остаткам прежней феодальной раздробленности, потому что с рационалистической точки зрения – в виду того, что государство призвано осуществлять общее благо, – все провинции одного и того же государства должны были быть устроены совершенно одинаково и управляться одними и теми же законами. Раньше короли вводили централизацию, заботясь лишь о том, чтобы местные власти в отдельных провинциях были всецело подчинены центральному правительству, но оставляя за каждою областью её прежнее устройство и привилегии. Теперь правительства пошли уже дальше этого и желали привести областную жизнь, так сказать, к одному знаменателю, исходя из того часто отвлеченного понимания государства, которое они находили в философии естественного права. Так происходило сближение между абсолютизмом и «просвещением». Со своей стороны, просветители, ища, кто бы мог осуществить их идеи, останавливались на монархической власти, как на единственной силе, способной это сделать. Такова была именно точка зрения Вольтера и физиократов . Вольтерпрямо проповедовал союз между монархами и философами – главным образом против властолюбия и нетерпимости католического духовенства. Он говорил, что у королей и у философов одни и те же враги, и что поэтому нужен такой союз. Наконец, подобно тому, как раньше не только общество, но и государи подвергались влиянию гуманизма, реформациии католической реакции, так и теперь они стали иногда и лично испытывать на себе влияние просветительной литературы. Прусский король Фридрих II даже сам был философом-рационалистом в религии и в политике и написал несколько трактатов в этом духе. Екатерина II составила свой « Наказ » по сочинениям Монтескье и Беккариа . Оба они искали личного знакомства с французскими писателями и вели с ними дружескую переписку. Император Иосиф IIво время своего путешествия во Францию тоже познакомился со многими писателями. Если сами государи оставались равнодушными к новому направлению, то в духе последнего часто действовали их министры. Вот все это и создало просвещенный абсолютизм.