Ян Гросс - Золотая жатва. О том, что происходило вокруг истребления евреев.

Много ли евреев в оккупированной Европе было убито «местными» — из общего числа 6 миллионов жертв Холокоста? Следует учесть, что, в зависимости от принятых методов подсчета, историки называют числа между одним и полутора миллионами. Сколько евреев было убито согражданами на территории довоенной Польши? Их число можно оценить в несколько сотен тысяч. А сколько евреев было убито согражданами только в коренных польских землях? Исследования на эту тему сейчас еще ведутся, и в ближайшем будущем мы узнаем и эти цифры, пока же число жертв можно оценить в несколько десятков тысяч [86] См. интервью Барбары Энгелькинг, Яна Грабовского, Яцека Леоцяка, Дариуша Либёнки и Алины Скибинской, сотрудников Центра исследований Холокоста Института философии и социологии ПАН: Pawlicka A. Spójrzmy prawdzie w oczy. // Wprost. 2011. N 1; Szczęsna J. Obrzeża Zagłady. Jak Polska długa szeroka // Gazeta Wyborcza (Świąteczna). 2011.08.01; Okoński M. Sny o Bezgrzesznej // Tygodnik Powszechny. 2011.11.01; Zychowicz P. Chłopi mordowali Żydów z chciwości // Rzeczpospolita. 2011.12.01. . Тем не менее для понимания случившегося нужна не столько статистика (наверняка приблизительная), сколько точное знание конкретных событий.

Мы подходим к самому трудному — к тому, что касается непосредственного участия польского населения в убийствах евреев. Как объять этот вопрос и добиться полной правды, касающейся не только приведенных случаев? Сошлемся для этого на статью из № 1 ежегодника «Холокост. Исследования и материалы» (Zagłada Żydów. Studia i Materiały), описывающую убийства евреев в районе Кельце. Авторы текста, Алина Скибинская и Якуб Петелевич, проанализировали все судебные дела в Келецком воеводстве, возбужденные на основании декрета от 31 августа 1944 г., или так называемые «серпнёвки» (т. е. «августовки») [87] Известные примеры исторических исследований на материале «серпнёвок» читатель найдет в уже цитированной двухтомной публикации Wokół Jedwabnego («Вокруг Едвабне»), а также в очередных томах ежегодника Zagłada Żydów. Studia i Materiały («Холокост. Исследования и материалы»), издаваемого Центром Холокоста Польской академии наук. У этого центра есть также интернет-страница. . «В целом по обвинению в преступлениях, о которых здесь идет речь, перед окружным и апелляционным судом в Кельце предстало свыше 250 лиц. Жертвами их преступлений пало как минимум несколько сотен евреев, скрывавшихся на территории сел и волостей Свентокшиского района» [88] Skibińska A., Petelewicz J. Udział Polaków w zbrodniach na Żydach na prowincji regionu świętokrzyskiego // Zagłada Żydów. Studia i Materiały. 2005. N 1. S. 124. Декрет от 31 августа 1944 г. объявлял преступлением любую форму сотрудничества с оккупантами. В числе прочих, на его основе судили и лиц, соучаствовавших в уничтожении евреев. .

Историки Холокоста здесь же отмечают, что эти материалы позволяют увидеть лишь верхушку айсберга, поскольку в послевоенной Польше с большой неохотой судили за преступления, совершённые против евреев их согражданами [89] Интересные размышления на эту тему можно найти в интервью профессора Анджея Жеплинского «Газете выборчей» от 19.07.2002, а также в его исследовании: Rzepiński A. Ten jest z ojczyzny mojej? Sprawy karne oskarżonych o wymordowanie Żydów w Jedwabnem w świetle zasady rzetelnego procesu // Wokół Jedwabnego. Т. 1. S. 353–459. С 2009 г. А. Жеплинский — судья Конституционного суда, с декабря 2010 г. — его председатель. . Тем не менее исследование Скибинской и Петелевича дает нам солидную основу для обобщений, так как авторы этой статьи использовали весь свод данных из очень важного источника. Полученные таким путем сведения они дополнили беседами с сельчанами этой округи. Поэтому нельзя попросту считать их материал «сводом примеров». Оба историка остановились на одной категории источников — судебных делах «серпнёвок», а не, например, на воспоминаниях крестьян или сообщениях выживших евреев, — и исчерпали архивные данные полностью. И на этой основе составили свой рассказ и оценку.

Чему может послужить статья Скибинской и Петелевича, и какие вопросы хотим мы задать в свете представленных нам фактов? Речь идет о том, чтобы провести границу между двумя интерпретациями явления — убийства и грабежей поляками их еврейских сограждан во время войны. Согласно одной из этих интерпретаций, война — это хаос, на который всё можно списать. Люди убивают друг друга, насилие везде и часто приватизируется. Множатся грабежи, и люди утрачивают чувство приличия. А так как вообще в каждом обществе есть свои отбросы, не следует обобщать, наблюдая их поведение. Короче говоря, по этому мнению, упомянутые убийства и грабежи были редкими и ненормальными явлениями, отклонениями от нормы, характерными для так называемого социального дна, которое, разумеется, процветает во время войны. Но возможно, что верна совершенно противоположная точка зрения. Итак, чтобы понять, были ли преступления против евреев действиями девиантов или нормализованной общественной практикой, мы должны вчитаться в конкретные случаи и точно установить, что же произошло.

В приводимой здесь обширной цитате из статьи Скибинской и Петелевича фрагменты авторского текста на полтора десятка страниц сведены в связное повествование.

Непосредственным мотивом большинства убийств и доносов на селе был грабеж имущества скрывавшихся евреев, стремление перехватить их добро, представления о котором рисовались воображением. Стереотип о еврейском богатстве сыграл тут зловещую роль. <���…> Крестьяне рассчитывали, убивая этих людей, захватить их имущество. Можно предположить, что в психологическом плане факт того, что евреи платили за предоставление им убежища и продовольствия, причем в тех условиях часто по высокой цене, способствовал впечатлению, что у них есть большие средства, которые можно безнаказанно отнять. В какой-то мере этот мотив становился основой преступлений, жертвами которых стали те евреи, которые не могли больше «выплачивать» своим опекунам. <���…>

[Убийства] совершались через застреливание <���…>, удар топором или деревянными кольями. Исполнителями были польские гранатовые полицейские, члены местных партизанских отрядов любого направления (NSZ [90] Narodowe Siły Zbrojne — Национальные Вооруженные Силы. — Прим. ред. , Армия Крайова, BCh [91] Bataliony Chłopskie — Крестьянские батальоны. — Прим. ред. и других группировок), а также крестьяне, имевшие доступ к оружию. <���…> [Во время преступлений имели место] акты физического и психологического издевательства над схваченными людьми, как то: изнасилование женщин, избиение, пинки, толчки, словесные оскорбления и унижения. <���…>

В очень многих случаях обвиняемые занимали какие-либо должности в местной власти: солтысы (сельские старосты) и их помощники, войты, общинные курьеры, члены или начальники пожарной охраны, сельские стражники <���…>. Это были люди исключительно римско-католического вероисповедания, обычно ранее не каравшиеся за другие преступления, мужчины в расцвете сил <���…>. У них было устойчивое семейное положение, жены и дети, иногда несколько. Некоторые из них были членами ППР [92] Польской рабочей партии. или членами Гражданской милиции [напомним, что судебные процессы происходили уже после войны. — Я.Г. ]. На основании властных функций по меньшей мере часть из них можно причислить к сельской верхушке <���…>. Женщины <���…> часто были свидетельницами и наблюдателями, составляли часть пассивной толпы, совершающей преступления руками предполагаемых активных участников. <���…>