Пол Кеннеди - Взлеты и падения великих держав. Экономические изменения и военные конфликты в формировании мировых центров власти с 1500 по 2000 г.

Таким образом, сейчас, когда мир движется к XXI веку, перед большинством правительств, если не перед всеми, стоит тройная задача: одновременно гарантировать военную безопасность (или какую-либо реалистическую альтернативную безопасность) для своих национальных интересов, удовлетворять социально-экономические потребности своих граждан и обеспечивать устойчивый рост, который особенно важен как для позитивных целей — обеспечить себе пушки и масло сейчас, так и для негативной цели — избежать относительного экономического спада, способного навредить военной и экономической безопасности страны в будущем. Соблюсти все три условия в течение длительного периода времени будет очень непросто, учитывая неравномерную скорость технологических и коммерческих изменений и непредсказуемость колебаний в международной политике. Тем не менее достижение первых двух компонентов (либо одного из них) без третьего неизбежно приведет к относительному упадку в более долгосрочной перспективе, который стал судьбой всех недостаточно быстро растущих обществ, не сумевших приспособиться к меняющимся требованиям мира. Как трезво отметил один экономист, «трудно поверить, но страна, в которой рост производительности отстает всего лишь на один процент от других стран, может, как Англия, за один век превратиться из бесспорного промышленного мирового лидера в посредственную экономику, какой она является сегодня» {1028} 1028 См. The Elusive Boom in Productivity (New York Times, 08.04.1984, p. 1, 26), а также Richer Than You ( Economist , 25.10.1986, p. 13–14). .

Тому, насколько хорошо (или плохо) ведущие страны готовы к выполнению этой задачи, посвящены остальные разделы этой главы. Вряд ли нужно уточнять, что, поскольку оборонные расходы и военная безопасность, социальные и потребительские нужды, а также инвестиции в развитие предполагают трехстороннюю конкуренцию за ресурсы, не существует идеального решения для преодоления всех противоречий. Пожалуй, лучшее, чего можно достичь, это относительная гармония трех целей, но то, как именно достигается такой баланс, всегда сильно зависит от местных условий, а не от каких-либо теоретических формул равновесия. Государство, окруженное враждебными соседями, предпочтет выделять больше средств на военную безопасность, чем то, чьи граждане считают, что им ничто не угрожает. Стране, богатой природными ресурсами, будет легче платить за пушки и масло. Общество, нацеленное на экономический рост и конкуренцию, будет иметь иные приоритеты, чем общество, стоящее на грани войны. Из-за географических, политических и культурных различий «решение» одного государства никогда не будет вполне приемлемым для другого. Тем не менее основной аргумент остается: без приблизительного баланса между этими взаимоисключающими потребностями обороны, потребления и инвестиций великая держава вряд ли сможет долгое время сохранять свой статус.

Проблема совмещения задачи модернизации вооружения с социальными нуждами народа и необходимостью направлять все имеющиеся ресурсы в «производственные» невоенные предприятия сильнее всего ощущается в Китайской Народной Республике (КНР), которая является одновременно самой бедной из крупных держав и, возможно, находится в наименее выгодном стратегическом положении. Тем не менее даже если КНР страдает от некоторых хронических трудностей, ее нынешнее руководство, похоже, развивает амбициозную стратегию, которая в целом более последовательна и перспективна, чем та, что преобладает в Москве, Вашингтоне или Токио, не говоря уже о Западной Европе. Хотя материальные ограничения Китая велики, они в настоящее время смягчаются экономической экспансией, которая, если ее удастся продолжать, обещает полностью трансформировать страну за несколько десятилетий.

Слабые стороны Китая настолько хорошо известны, что здесь достаточно лишь кратко упомянуть о них. В дипломатическом и стратегическом плане Пекин (небезосновательно) считает себя изолированным и окруженным. Отчасти это связано с политикой Мао по отношению к соседям Китая, но также является следствием соперничества и амбиций других азиатских держав на протяжении предыдущих десятилетий. В китайцах жива память о японской агрессии, которая усиливает ту осторожность, с которой руководство в Пекине расценивает взрывной рост Японии в последние годы. Несмотря на произошедшее в 1970-е годы потепление в отношениях с Вашингтоном, Соединенные Штаты Америки также рассматриваются с некоторым подозрением, особенно когда у власти в них находятся республиканцы, лелеющие идею создания антироссийского блока, питающие симпатию к Тайваню и слишком охотно выступающие против стран «третьего мира» и революционных движений. Будущее Тайваня и более мелких прибрежных островов остается важной проблемой, пусть она и не стоит сейчас слишком остро. Отношения КНР с Индией все еще прохладны и осложняются их связями с Пакистаном и Россией соответственно. Несмотря на недавние «заигрывания» Москвы, Китай не может не считать СССР своей главной внешней опасностью, причем не только из-за множества русских дивизий и воздушных судов, развернутых вдоль границы, но и из-за российского вторжения в Афганистан, а также (что беспокоит китайцев даже больше) военной экспансии на юг поддерживаемого Советами вьетнамского государства. Таким образом, китайцы, примерно как немцы в начале XX века, глубоко задумываются об «окружении», даже когда стремятся упрочить свое место в глобальной системе влияния {1029} 1029 См. [383; 1173; 207, р. 143; 1209; 185]. .

Более того, этот неудобный разноплановый набор дипломатических задач достался стране не очень сильной в военном или экономическом отношении по сравнению со своими главными соперниками. Несмотря на размер китайской армии в численном выражении, она остается удручающе недооснащенной современными средствами ведения войны. Большинство ее танков, орудий, самолетов и кораблей являются местными версиями российских или западных оригиналов, которые Китай приобрел много лет назад, и, конечно, уступают более поздним и гораздо более совершенным моделям. Нехватка твердой валюты и нежелание становиться слишком зависимой от других стран сводят к минимуму ее закупки иностранных вооружений. Но, может быть, еще сильнее руководство в Пекине беспокоят проблемы боевой эффективности китайских вооруженных сил, вызванные маоистскими репрессиями против профессионалов в армии и опорой на крестьянские ополчения: эти утопические решения отнюдь не помогли в 1979 году в пограничной войне с Вьетнамом, чьи закаленные в боях и хорошо обученные войска уничтожили около 26 тыс. китайских солдат и ранили еще 37 тыс. {1030} 1030 Подробное описание снижения боеспособности китайской армии см. в [1174]; см. также [624]. В экономическом плане Китай остается далеко позади; даже если привести его официальные данные о ВНП на душу населения, поправленные в соответствии с западными концепциями и экономическими критериями {1031} 1031 См. [1209, р. 118]. , этот показатель вряд ли составит больше $500 по сравнению с примерно $13 тыс. во многих развитых капиталистических странах и $5000 в СССР. Поскольку население Китая может увеличиться с сегодняшнего 1 млрд. человек до 1,2–1,3 млрд. к 2000 году, надежды на значительное увеличение личного дохода не велики: даже в следующем столетии среднестатистический китаец будет бедным на фоне жителей ведущих держав. Кроме того, представляется само собой разумеющимся, что трудности, связанные с управлением столь густонаселенной страной, примирением различных групп интересов (партии, армии, чиновников, крестьян) и достижением роста без социальных и идеологических пертурбаций, станут серьезным испытанием даже для самого гибкого и умного руководства. История Китая за минувшее столетие не имеет обнадеживающих прецедентов долгосрочных стратегий развития.