Джонатан Израэль - Голландская республика. Ее подъем, величие и падение. 1477-1806. Т. II. 1651-1806

Брунсвик на протяжении многих лет продолжал сотрудничать с Бентинком ван Роном. Отношения между ними были довольно натянутыми, но они нуждались друг в друге. Бентинк понимал, что Брунсвик был единственной личностью, способной сохранить, по крайней мере, основную часть политических завоеваний 1747-51 гг., и кроме совместной работы с ним, другой альтернативы не существовало. Брунсвику также нужен был Бентинк, который, в качестве главного представителя голландских « Gecommitteerde Raden », был по-прежнему влиятельной и умевшей убеждать личностью. Только в 1766 г. их отношения перешли в фазу открытого антагонизма, когда Бентинк обнаружил, что молодой принц Оранский (на которого он надеялся оказывать направляющее влияние) заключил секретный контракт с герцогом, назначив его своим главным советником и доверенным лицом {1515} 1515 Rowenу Princes of Orange, 196-7; Leeb, Ideological Origins, 111-12. .

После волнений 1740-х гг. нидерландское общество в следующие три десятилетия выглядело стабильным, и народ отошел от активного вмешательства в политику. На какое-то время экономические и социальные трения в обществе перестали выплескиваться наружу в форме народного протеста. Население получило своего принца и связывало с ним надежды на решение всех своих проблем. Внешне всё как будто бы выглядело спокойным. Но подспудно значительная часть народного недовольства сохранилась в том же объеме, что и раньше, поэтому, когда оранжистский режим в конечном счете утратил поддержку большей части простого населения, и смуты возобновились, оказалось невозможным погасить возродившийся революционный импульс в рамках существующей институциональной среды. В этом смысле можно сказать, что к 1750-м гг. Нидерландская Республика в ее существующей форме «устарела». Это не означает, что нельзя было найти решения накопившихся проблем, и что во второй половине XVIII в. Республика не имела возможности трансформироваться естественным путем в форму демократической, или более демократической федеративной республики. Но это означало, что оранжистская республика 1750-х гг. была лишена внутренней прочности и не имела надежной опоры. Бентинк ван Рон всецело отдавал себе отчет, что революция, которую он помог совершить, не смогла получить поддержку народа или развеять его тревоги, и что эта неудача, если ее не исправить с помощью немедленных реформ, могла иметь фатальные последствия для нового режима {1516} 1516 Archives, 4th ser. i. 218-27. .

На какое-то время соперничавшие партии-фракции поддерживали между собой хрупкий баланс сил. Одним из результатов этого было превращение их конфликта в идеологическую войну между интеллектуалами и публицистами с обеих сторон. Самой яростной вспышкой в этой борьбе была «война заде Витта», которая вспыхнула в 1757 г. В этой схватке участвовало несколько писателей, но, в первую очередь, лейденский публицист Элия Лузак с оранжистской стороны, и амстердамский историк Ян Вагенар (1709-73 гг.) со стороны партии Штатов. Оба они были ведущими интеллектуальными деятелями с национальной репутацией. Оба верили в прогресс, общечеловеческие ценности и терпимость. Оба оплакивали упадок Республики и были ключевыми представителями нидерландского Просвещения. Но в идеологической войне они находились по разные стороны баррикад, их ожесточенная полемическая схватка в печати об истинном характере и идеологическом значении Яна де Витта и того, что Лузак называл «лувестейнской фракцией», привлекла огромное общественное внимание.

Согласно Лузаку, принципы, отстаивавшиеся Яном де Виттом и его последователями XVIII в., в том числе Вагенаром, подрывали сами основы «нашего государства», ослабив не только Генералитет, но, что еще хуже, принцип суверенитета, источником которого был народ и который, по его убеждению, народ во время Восстания доверил Генералитету и провинциальным Штатам, а также попечению принца Вильгельма I {1517} 1517 Luzac, Zugt, 2-12. . Для Лузака суверенитет и легитимность происходили от «народа». Именно простой народ, утверждал он, изменил режим в 1572,1618 и 1672 гг.: эти действия были легитимными, и вся легитимность в Республике происходит от народа {1518} 1518 Ibid.; Luzac, Het oordeel, 106-12; Leeb, Ideological Origins, 70-1. . Он осуждал идею, что провинциальные Штаты, а также регенты и дворяне, находившиеся на их стороне, являлись носителями какого-либо вида абсолютного суверенитета, превосходившего волю народа. Вагенар возражал ему высмеиванием этой легитимности, которая, по утверждению оранжистов, происходила от народа, хотя и соглашался с тем, что в конечном счете суверенитет принадлежит народу. Народу нельзя позволять постоянно вмешиваться и менять форму суверенитета, так как его взгляды и лояльность неизбежно изменчивы и непостоянны {1519} 1519 Wagenaar, Vrymoedige aanmerkingen, 102, 113; Leeb, Ideological Origins, 79-80, 90-7. . С точки зрения Вагенара, абсолютный суверенитет принадлежал провинциальным Штатам как представителям народа, — именно это утверждал в свое время Гроций {1520} 1520 Velema, «Elie Luzac and Two Dutch Revolutions», 129-30, 146. .

Примечательно, что в течение периода с конца 1750-х по 1770-е гг. эти диаметрально противоположные взгляды на роль простого народа претерпели почти полную трансформацию. Оранжистские идеологи продолжали одобрительно относиться к революции 1747-48 гг. и народному вмешательству с целью реставрации Оранской династии, даже в самый разгар споров из-за народного участия в Патриотической революции 1780-х гг. {1521} 1521 Ouderwetse Nederlandsche Patriot, iii. 297. Но Лузак, начиная с 1760-х гг., изменил свои воззрения, отказавшись от Локка и теорий народного суверенитета в пользу Монтескье и более консервативного представления об органах власти, которые привели к тому, что он стал одобрять революцию 1747-48 гг. в более сдержанных выражениях, чем раньше {1522} 1522 Velema, «Elie Luzac and Two Dutch Revolutions», 129-30, 146. . Одновременно, особенно в 1770-х гг., Локк, радикализированный в трудах Ричарда Прайса и Джозефа Пристли, был «присвоен» будущими лидерами «патриотов», такими как Ян Дирк ван дер Капеллен и Питер Паулус. Даже сам термин «патриоты», отождествлявшийся с оранжистами в 1747-49 гг., изменил свое значение и был присвоен антиоранжистами {1523} 1523 Kossmann, The Low Countries, 41-2. . Когда оранжисты в 1781 г. основали постоянно выходившую газету для борьбы с «патриотической» прессой, они назвали ее, что характерно, «Старомодный нидерландский патриот» (Ouderwetse Nederlandsche Patriot).

Но несмотря на меняющееся отношение к Локку и идее народного суверенитета, идеологический конфликт вокруг героев и государственного устройства Республики прошлого непрерывно продолжал бушевать. Растущий интерес ведущих интеллектуалов к истории Республики и исследование ее документов способствовали уточнению и распространению знаний о происхождении Республики и ее ведущих деятелях и повышению градуса идеологической борьбы. Было доказано, что «Батавский миф» является сильным искажением исторической правды, что привело к более достоверному пониманию характера Восстания. Появился целый ряд крупных исторических трудов, виднейшее место среди которых занимала «Vaderlandsche historie » Яна Вагенара (1749-59 гг.), двадцатитомная история Республики, написанная с целью показать, как угнеталась и отстаивалась «свобода» в Нидерландах на протяжении столетий {1524} 1524 Haitsma Mulier, «Between Humanism and Enlightenment», 176. . Это не была история ни правителей, ни государства, а «свободного» народа, хотя Вагенар под «народом» понимал магистратов, купцов и лиц свободных профессий, и уж точно не «невежественные массы». Питер Паул ус в своем исследовании Утрехтской унии (4 тома; Утрехт, 1775-77 гг.) стремился не только объяснить унию как институт, но и осветить то, что он считал принципами Восстания, заключавшими в себе принцип народного суверенитета. Паулус объявил Гроция истинным поборником народного суверенитета и права на сопротивление деспотической власти, несмотря на его противоречия {1525} 1525 Paulus, Verklaring der Unie, i. 97, 185-7. . Паулус также выражал удивление, что великий юрист Хубер одобрял провинциальные «reglementen », навязанные Вильгельмом III в 1674-75 гг.