Джонатан Израэль - Голландская республика. Ее подъем, величие и падение. 1477-1806. Т. II. 1651-1806

С другой стороны, «просвещенный консерватизм» Лузака поддерживали ван Гуне и исследования Адриана Клёйта. Центральное утверждение Клёйта состояло в том, что средневековые графы Голландии обладали абсолютной властью, перешедшей после Восстания провинциальным Штатам, которые, в свою очередь, делегировали определенные полномочия штатгальтеру. Это не оставляло места, в его представлении, народному участию в политике или давлению снизу для ограничения полномочий штатгальтера, или расширения терпимости, или свободы прессы {1526} 1526 Haitsma Mulier, «Between Humanism and Enlightenment», 181. .

Ян де Витт и другие герои, из-за которых велись ожесточенные дискуссии в прошлом, — Олденбарневелт, Мориц и Вильгельм III, — оставались противоречивыми фигурами, хотя и имевшими фундаментальное значение для нидерландской политической и идеологической среды, на протяжении конца XVIII в. Во время Патриотической революции 1780-х гг. оранжистская пресса продолжала свои нападки на де Витта и «Истинную свободу» {1527} 1527 Ouderwetse Nederlandsche Patriot, iii. 288-94. , тогда как со стороны патриотов преклонение перед памятью Олденбарневелта и де Витта нисколько не ослабело. В 1780-х гг. английский владелец гончарной мастерской, Джозайя Веджвуд, наладил активный бизнес по продаже идеологической символики обеим сторонам: бюсты Олденбарневелта и де Витта он сбывал патриотам, а медальоны с портретами штатгальтера и его семьи — их противникам {1528} 1528 Van Sas, «The Patriot Revolution», 117. .

Тем временем 1750-е и 1760-е гг. стали свидетелями решающего изменения в отношениях между севером и югом Нидерландов, которые носили экономический, а также политический и стратегический характер, и которым суждено было иметь в будущем важные последствия. Ибо именно в середине XVIII в. во Фландрии, Брабанте и валлонских землях происходил непрерывный рост населения и (с 1730-х гг.) быстрое развитие промышленности, торговли и сельского хозяйства, которое привело к тому, что север начал постепенно терять свое прежнее подавляющее превосходство фактически во всех сферах. Правда, Соединенные Провинции по-прежнему превосходили юг в сфере морской торговли, в качестве военно-морской и колониальной державы, а также коммерческого центра. Но их промышленность была подорвана, их «высокостоимостная» торговля находилась в состоянии краха, их города пришли в упадок, а сельское хозяйство впало в застой, тогда как на юге наблюдался рост и набирающий темпы динамизм, особенно в сельском хозяйстве и сельской промышленности (см. стр. 413 выше). Эти противоположные тенденции и изменившаяся дипломатическая ситуация побуждали брюссельские власти и венских министров все более настойчиво пытаться обойти или ослабить различные коммерческие и тарифные ограничения, наложенные на Австрийские Нидерланды в соответствии с условиями англо-нидерландского договора 1715 г., хотя на данный момент они не призывали к пересмотру вопроса продолжающегося закрытия устья Шельды для морской торговли — предмет, который особенно беспокоил нидерландские Генеральные Штаты {1529} 1529 Carter, Neutrality or Commitment, 81. .

Одним из далекоидущих последствий изменений 1750-х гг. был выход Австрийских Нидерландов из эпицентра конфликта великих держав. На протяжении целого столетия после заключения Пиренейского мира (1659 г.) юг страны был главным европейским стратегическим барьером против Франции, который можно было защищать только с помощью Британии и Республики — да и то не всегда успешно. В начале своего длительного пребывания на посту австрийского генерал-губернатора Карл-Александр Лотарингский (1741-80 гг.) перенес поражение и унижение. В 1745 г. французы вторглись в южные Нидерланды, разгромили австрийцев и их союзников и оккупировали большую часть страны, после чего совершили вторжение в Статс-Фландрию, вызвавшее оранжистскую революцию на севере. Между 1756 и 1780-ми гг., напротив, юг был стабильным, безопасным и процветающим оазисом между дружественной Францией, с одной стороны, и нейтральной Республикой, с другой. Ибо франко-австрийский Версальский договор от мая 1756 г. не только фактически устранил границу между Францией и Австрийскими Нидерландами, но и, перенацелив стратегические интересы Австрии на восток против Пруссии, покончил с двухвековой ролью Южных Нидерландов как стратегического «плацдарма» Европы, положив начало периоду мирного развития, не нарушаемого угрозой французского вторжения.

С наступлением мира и ускорением экономического роста у Карла-Александра появилась возможность возглавить и поощрять процесс восстановления и возрождения, временами сознательно подражая эпохе Альберта и Изабеллы. Снова появились признаки того, что юг может стать отдельным суверенным княжеством под властью младшей ветви императорской династии. Карл-Александр был первым генерал-губернатором в Брюсселе после Альберта и Изабеллы, который оказывал энергичную поддержку проектам по стимулированию торговли и промышленности, а также подававшим заразительный пример в культурной сфере, продвигая генеральную переориентацию. Эти последние аспекты его деятельности были, собственно говоря, тесно связаны. Двор помогал развитию экономики посредством своей агрессивной тарифной политики, запретив ввоз железа из-за границы в 1750 г., делфтской керамики и нидерландской черепицыв 1758 г. {1530} 1530 Hoynck van Papendrecht, Rotterdamscheplateel, 125. и британского угляв 1761 г.; атакже улучшив гавань в Остенде и положив начало строительству ряда новых каналов, являвшихся частью плана по стимулированию торговли между побережьем, Брюсселем и нижним Рейном. Новые каналы Лувен-Мехелен и ОстендеГент были проложены в начале 1750-х гг. Чтобы подчеркнуть связь между двором и этими новыми инженерными сооружениями, Карл-Александр выпустил несколько красивых медалей, одна из которых была посвящена открытию канала Лувен-Мехелен, в 1753 г., со своим погрудным изображением на одной стороне и каналом на реверсе, а другая, выпущенная в 1772 г., ознаменовала завершение строительства Остендского маяка {1531} 1531 Charles-Alexandre de Lorraine у 78-9, 220-1. . Кроме традиционных отраслей по производству хрусталя, фарфора и других предметов роскоши, которым покровительствовали европейские дворы XVIII в., Карл-Александр основал солеварню в Остенде, химическую лабораторию в Брюсселе, к которой он проявлял живой интерес, и вложил большие средства в разработку угольных шахт в Маримонте. И последнее по порядку, но не по значению — он построил в Австрийских Нидерландах к 1780 г. самую густую и самую современную дорожную сеть, существовавшую где-либо в западной Европе {1532} 1532 Houtman-de Smedt, «Zuidelijke Nederlanden», 368-9. .