Ханс ван Конингсбрюгге - История потерянной дружбы. Отношения Голландии со Швецией и Россией в 1714–1725 гг.

Шафиров уведомил их о недовольстве Его Царского Величества намерением голландцев отправить на Балтику эскадру из 30 кораблей лишь для того, чтобы «обеспечить свободное плавание всех нейтральных судов в шведские и датские порты <���…>, причем исключают или забывают прусские и российские порты» {235} 235 NA. Liassen Moskovië 7397, De Bie aan Francois Fagel, 22.04.1718. . К тому же Генеральные штаты, как показалось царю, даже грозили датчанам насилием в случае сопротивления. И это все по наущению Амстердама, города, который относится к российской короне недоброжелательно, — такое впечатление сложилось у Петра, несомненно, после холодного приема, оказанного ему в Амстердаме в 1717-м, о чем речь еще пойдет ниже. Шафиров напрямик заявил, что голландский флот должен охранять также те корабли, которые следуют в порты прусские и российские (имелись в виду бывшие шведские порты, захваченные войсками Пруссии или России). А о каких-либо враждебных действиях против датчан Гааге надо забыть. Если же Республика от нейтралитета отступит, царь без колебаний примет против ее подданных репрессивные меры как на суше, так и на море.

Напуганные гневной отповедью Шафирова, голландские купцы все же отказались быть у него на посылках и устно передать его слова резиденту — пусть вице-канцлер направит Якобу де Би письменную декларацию. Однако Шафиров как раз не желал этого делать. Несколько дней спустя резидент сам прибыл к вице-канцлеру. Поскольку в своей речи перед купцами тот усомнился, «хворает ли резидент или сказывается хворым», де Би постарался убедить Шафирова, что действительно был болен, и заверил его, что мнение, будто голландцы угрожали Дании, ни на чем не основано. И корабли, идущие в порты прусские или российские, никто оставлять без охраны не собирается, так что угрозы со стороны России по меньшей мере преждевременны {236} 236 Ibid. 25.04.1718. . О том же заявили в Гааге послу Куракину. И все-таки гневная речь Шафирова произвела на власти Республики должное впечатление. Адмиралтейства Роттердама и Амстердама получили тайный приказ: под предлогом нехватки денег и матросов резко сократить число снаряжаемых кораблей. Сбор дополнительных средств на экспедицию прекратили. Стратегия гаагских политиков была ясна: если эскадра будет небольшой, это поможет рассеять недоверие русских {237} 237 RSDH 345. Preis till Von Müllem, 20.05.1718. .

Давление со стороны России — не единственный дипломатический фактор, с которым вынуждены были считаться правящие круги Республики. Еще в августе 1717 г. испанские войска заняли Сардинию. По Утрехтскому мирному договору 1713 г. бывшие испанские владения Милан, Неаполь и Сардиния достались австрийским Габсбургам, а Сицилия — герцогу Савойскому. Однако в Мадриде с переделом Италии не смирились. В Гааге испанский посол объяснил секретарю шведской миссии дело так: неужели король Испании должен безучастно смотреть, как король британский (он же курфюрст Ганноверский) пользуется слабостью шведов, чтобы прибрать к рукам Бремен и Верден? {238} 238 Koningsbrugge van J.S.A.M. Tussen Mars en Mercurius. De Republiek der Verenigde Nederlanden, Spanje en de Quadruple Alliantie (1716–1720) // Tussen twee culturen. De Nederlanden en de Iberische wereld 1550–1800. Nijmegen, 1988. P. 44–45. См. также: Nimwegen van O. De Republiek. P. 37–44; Hartley J.M. Charles Whitworth. Diplomat in the Age of Peter the Great. Aldershot, 2002. P. 126–151. Время для вторжения на Сардинию испанцы выбрали точно: австрийская армия в тот момент воевала с турками под Белградом. В Мадриде рассчитывали на то, что австро-турецкая война быстро не кончится, а Великобритания и Голландия на вооруженное вмешательство не пойдут.

С октября 1717 г. в Лондоне начались тайные многосторонние переговоры, и к февралю следующего года были намечены контуры компромисса. Испанскому королю предлагалось Сардинию покинуть, а за это его сыну, инфанту Карлосу, предоставили бы право унаследовать герцогства Тосканское и Пармское после того, как правящие там династии останутся без мужского потомства. Вместе с тем король Испании, внук Людовика XIV, вынужден был бы навечно отказаться от прав на французский престол: таково было главное требование руководившего Францией герцога Орлеанского, регента при малолетнем Людовике XV. Сардинии и Сицилии предстояло поменяться владельцами: герцог Савойский стал бы королем Сардинии, Сицилия же досталась бы Габсбургам. Наконец, по умолчанию было решено, что монарх Великобритании и Ганновера сохранит бывшие шведские владения Бремен и Верден за собой. Так амбиции Габсбургов в Италии были увязаны с политическими интересами герцога Орлеанского и территориальными аппетитами короля Георга I.

Уже в ноябре слух о лондонских переговорах дошел до Гааги, однако официально господа «Высокомочные» узнали о них лишь в апреле 1718 г. Естественно, это вызвало возмущение, ведь таким образом Республика уже не могла ни на что существенно повлиять. Британское правительство хотело сначала само выстроить всю систему договоренностей. Но совсем обойтись без участия голландцев было невозможно: Лондон нуждался в Гааге для более эффективного воздействия на короля Испании, да и вообще нейтралитет Республики вне международных союзов представлялся британским политикам нежелательным. В случае войны между Испанией и Великобританией последняя рисковала утратить приобретенные по Утрехтскому договору коммерческие выгоды в испанских владениях, если бы осталась без военной поддержки со стороны голландцев. В интересах британского Меркурия голландцы должны были при необходимости выступить вместе с британским Марсом.

Предложенный Лондоном Четверной союз (Великобритания, Франция, Австрия и Голландия) против испанцев вызвал в правящих кругах Республики, особенно в Амстердаме, острые споры. Тем, кто хотел уменьшить влияние англичан на политику страны, противостояли сторонники пробританского курса во главе с Хейнсиюсом {239} 239 Koningsbrugge van J.S.A.M. Tussen Mars en Mercurius. P. 52. . Уильям Кадоген, посол короля Георга, вновь проявил себя настоящим мастером коммуникации, охотно прибегая к испытанной тактике угроз. Генеральным штатам, говорил он, не стоит думать, будто в случае нейтралитета Республики в войне Великобритании, Франции и Австрии против Испании голландская торговля с испанскими владениями не пострадает. Когда же угрозы не помогали, британский посол менял тон, заверяя голландских политиков, что вступление в предложенный союз не потребует от их страны реального участия в военных действиях. В августе 1718 г. выяснилось, однако, что посол поторопился. Против того, чтобы участие Республики в союзе было чисто формальным, только на бумаге, выступила Франция, опасаясь, что в условиях войны голландцы вытеснят французов с испанских рынков. Четверной союз был официально заключен. Правда, состоял он юридически пока лишь из трех держав: Великобритании, Франции и Австрии.