Ханс ван Конингсбрюгге - История потерянной дружбы. Отношения Голландии со Швецией и Россией в 1714–1725 гг.

Так что от центральных властей Республики русские мало получили поддержки. Иначе обстояло дело с Амстердамом. Еще в 1697-м Петр познакомился там с местными купцами и банкирами. Именно они деньгами и оружием помогли России выстоять на первом этапе Северной войны, когда русские терпели поражения. Пророссийское лобби в Амстердаме будет существовать и проявлять активность на протяжении всей этой долгой войны {249} 249 См. об этом: Koningsbrugge van J.S.A.M. Tussen Rijswijk en Utrecht, passim. .

Почему же тогда так драматически испортились отношения голландцев с Россией? Прежде всего это было связано с изменившимся положением на Балтике после 1709 г., после победы Петра под Полтавой. Отныне русские войска занимали в шведских владениях один порт за другим, и каждый раз царь обещал сохранить те привилегии, которыми обладали в этом порту купцы из нейтральных стран. Бургомистр и члены городского совета могли остаться на своих местах. Но одновременно царь назначал военного губернатора, в руках которого и была сосредоточена реальная власть. Эта смена режима больно ударила по голландским торговцам и шкиперам. Отправить скопившиеся в порту товары в Голландию можно было лишь после долгих переговоров. Так, наследникам Адольфа Хаутмана — большого друга России — пришлось ждать два года, пока им позволят вывезти свой груз табака из Ревеля и поташа из Риги. И только в мае 1712 г. голландцам дали разрешение построить склады; до этого все товары лежали под открытым небом. О каком-либо возмещении ущерба не было, разумеется, и речи {250} 250 Koningsbrugge van J.S.A.M. Der Niedergang des niederlandischen Handel mit Russland und dem Baltikum in den Jahren 1710–1721 // Around Peter the Great. Three Centuries of Russian-Dutch Relations. Groningen, 1997. P. 88–89. .

Все это сопровождалось угрозами, а то и побоями. Когда голландский корабль заходил в Ригу, Ревель или Нарву, капитана чаще всего тащили к местному начальству, где с ним в течение трех-четырех дней обращались крайне грубо и жестоко, а на борт судна поднимались солдаты и наиболее ценные товары конфисковывали. Генерал-губернатор завоеванных провинций Меншиков, насквозь коррумпированный фаворит царя, ничего не делал, чтобы положить конец злоупотреблениям. Более того, ссылаясь на вспышки чумы в окрестных деревнях, он заставлял шкиперов продавать на месте большие партии соли, которую власти затем по немыслимым ценам перепродавали. При каждом посещении Петром прибалтийских провинций местное дворянство подавало ему жалобы на все эти бесчинства, но ничего не менялось {251} 251 NA. Liassen Moskovië 7367, De Bie aan Fagel, 07.03.1712. . Случалось, конечно, что царь устраивал своему любимцу строгую выволочку. Так, в марте 1712 г. Петр, как написал в Голландию резидент Якоб де Би, отругал генерал-губернатора за то, что тот покрывает воров и «выставляет их честными людьми, а честных людей ворами» {252} 252 Ibid. 29.03.1712. . «Предупреждаю тебя в последний раз!», — говорил обычно государь, и таких «последних разов» бывало множество…

Еще одна проблема появилась, как уже было сказано, 5 ноября 1713 г. В тот день Петр издал указ о том, чтобы половина товаров, которые прежде следовали через Архангельск, шла отныне через Петербург {253} 253 Ibid. 29.01.1714. . Подтолкнуть к этому иностранных купцов должны были изменения таможенных тарифов. Поскольку в Архангельске голландцы, как уже сказано, занимали господствующее положение, новые меры российских властей вызвали в Республике резкое недовольство, особенно в Амстердаме. Тем более что путь в Петербург преграждали шведские военные моряки и каперы, а вход в устье Невы из-за отмелей был для крупных кораблей недоступен. Однако многочисленные протесты со стороны Генеральных штатов ни к чему не привели. Впрочем, нельзя сказать, что позиции Архангельска во втором десятилетии XVIII в. заметно ослабли. Напротив, как показал канадский историк Дж. Кнопперс в своей книге «Голландская торговля с Россией от Петра I до Александра I», число судов, заходивших в Архангельск, даже выросло: если в 1693–1697 гг. их было в среднем 47 в год, то в 1716 г. — 233. Петербург же в тот год принял всего 40 кораблей {254} 254 Knoppers J. Dutch Traδe with Russia. Vol. I. P. 221. . [9] По данным И.М. Кулишера (История русской торговли и промышленности. С. 142), в Архангельск пришли в 1716 г. 142 иностранных судна, а в Петербург 33. Экономический рост новой столицы начнется лишь по окончании Северной войны (1721).

Сдерживали деятельность голландских купцов в России, кроме того, протекционистские меры Петра в отношении российской промышленности. Для ее защиты царь повысил ввозные пошлины на шелк, текстиль и фарфор, т.е. как раз на те товары, которые поставляли в первую очередь голландцы. Их конкурентные позиции на российском рынке ухудшились. Естественно, Генеральные штаты протестовали также против этого, и протекционизм Петра стал камнем преткновения в политическом диалоге Петербурга и Гааги.

Еще в 1712 г. власти Республики дали понять, что не согласны официально признать аннексию Россией шведских владений {255} 255 Koningsbrugge van J.S.A.M. Tussen Rijswijk en Utrecht. P. 246–247. . В ходе второго визита Петра к голландцам (декабрь 1716 — сентябрь 1717 г.) русский посол князь Куракин опять затронул эту тему. Фактически он предложил обмен. Если Генеральные штаты проявят готовность признать русские завоевания на Балтике, то все проблемы, связанные с торговлей между двумя странами, будут быстро решены {256} 256 Knoopers J.V.Th. The Visits of Peter the Great. P. 48. . Правящие круги Республики предложение Куракина отвергли, еще раз продемонстрировав суть своей политики нейтралитета в Северной войне: тайно продавать одной из сторон оружие и молчаливо позволять ей нанимать на службу голландцев, однако никаких официальных политических шагов навстречу кому-либо из участников конфликта не делать. В России вновь убедились, что политических уступок от Гааги ждать не приходится. Именно в этом свете и следует оценивать позицию России в отношении Республики.

Для чего проявлять особую благосклонность к голландским купцам в прибалтийских портах, если господа «Высокомочные» не могут и не хотят давать ничего взамен? И поскольку русские считали гораздо более выгодным поддерживать собственных купцов и предпринимателей, сближение между Петербургом и Гаагой было почти невозможно.

Посещение Республики царем и царицей в 1716–1717 гг. с политической точки зрения не стало большим событием. Разумеется, и в Амстердаме, и в других городах высоких гостей встречали и провожали залпами пушек. Петру и Екатерине оказывали все полагавшиеся по протоколу почести {257} 257 Вагеманс Э. Царь в Республике, passim. . Однако в разрешении противоречий между двумя странами никакого сдвига не произошло. Визит носил скорее туристический характер, чем политический, тем более что царь из-за неожиданной болезни вынужден был несколько недель в бездействии провести в Амстердаме. Для правителей в Гааге центральной фигурой в дипломатическом диалоге с русскими оставался посол Куракин {258} 258 См. письма Куракина Петру I в 1717 г. (РГАДА. Ф. 50. Оп. 1. 1717 г. Д. 6). . Правда, Петр и сам активно занимался всем, что касалось подготовки мира со Швецией, включая то, что обсуждали с Куракиным в этой связи представители шведского короля Прейс и фон Гёртц {259} 259 Донесение Куракина Петру I о беседах с Прейсом и фон Гёртцем в июле-августе 1717 г. (РГАДА. Ф. 50. Оп. 1. 1717 г. Д. 12). .