Ханс ван Конингсбрюгге - История потерянной дружбы. Отношения Голландии со Швецией и Россией в 1714–1725 гг.

Агента русского царя осыпали жалобами также те голландцы, которые после службы в России вернулись на родину. Многие утверждали, что им недоплатили, и подавали на ван ден Бюрга иски городским властям. «И я ничего иного не могу сделать, — сетовал он 22 марта 1720 г. в письме к вице-канцлеру барону Шафирову, — как сказать, что я полагаю, что им в России все полностью заплатили, и что я по этому поводу напишу…» «И если бы господа советники не питали ко мне уважения, они бы меня давно уже приговорили…» {275} 275 Письмо ван ден Бюрга Шафирову, 22.03.1720 (Там же). Подробнее см.: Boonstra J. De activiteiten van Johannus van den Burgh, 1719–1725 [Scriptie Geschiedenis, Rijksuniversiteit Groningen]. Groningen, 1997. P. 33. .

По мере того как Северная война продолжалась, число нанимавшихся на русскую службу уменьшалось, если не считать того периода в 1716–1717 г., когда Петр гостил у голландцев. В те месяцы многие завербовались в Россию, но после отъезда царя кандидатов опять стало заметно меньше. Из-за недостаточности платежей, поступавших из России, ван ден Бюргу все труднее было поставлять туда новых офицеров, матросов и мастеров, а в 1723-м он даже заявил, что «совершенно не в состоянии» кого-либо нанять. Через год набрать удалось лишь четырех гарпунщиков и двух резчиков китового жира для китобойного промысла {276} 276 Boonstra J. De activiteiten. P. 34. . Такое резкое сокращение набора голландцев на службу в России объясняется, безусловно, не только скудостью финансовых средств, которыми располагал ван ден Бюрг, но и тем, что война на Балтике закончилась.

Другой обязанностью амстердамского купца еще с 1704 г. было, как мы помним, осуществлять надзор за учившимися в Голландии русскими. Под началом агента оказалось не менее 150 учеников — «пенсионеров» Его Царского Величества. Кроме ван ден Бюрга, ими занимался на месте князь И.Б. Львов, но ему не хватало знакомств и связей, чтобы определять молодых россиян к подходящим учителям. Понятно, что Львов пытался переложить часть своих функций на амстердамца, а тот наотрез отказывался {277} 277 Письма князя И.Б. Львова Апраксину, 20.09.1709; 08.05.1712 (Uhlenbeck C.C. Verslag). . Прошел год, прежде чем в июне 1713 г. он согласился помогать Львову и уведомил об этом по всей форме генерал-адмирала Апраксина. {278} 278 Письмо ван ден Бюрга Апраксину, 23.06.1713 (Ibid.). Не исключено, что это было результатом выговора, сделанного ван ден Бюргу его петербургским начальством. В дальнейшем Львов занимался в основном теми своими соотечественниками в Голландии, которые обучались навигации {279} 279 См. об этом: Krotov P.A. Russische ‘navigators’ in Nederland tussen 1708 en 1715 // Tijdschrift voor Zeegeschiedenis. Vol. 21. Amsterdam, 2001. Afl. 1. P. 15–23. , а в 1715-м тяжелая болезнь заставила князя вернуться в Петербург. С его преемником Осипом Соловьевым ван ден Бюрг четко разделил обязанности: каждый присматривал за своей группой учащихся. Не пройдет и двух лет, как Соловьев, обвиненный в финансовых злоупотреблениях, будет российскими властями вывезен из Амстердама, а все его имущество конфискуют {280} 280 См. Об этом: Серов Д.О. Заметки о жизни асессора Осипа Соловьева // Russia and the Low Countries in the Eighteenth Century. Groningen, 1998. P. 97–110. . По окончании Северной войны (1721) число русских, обучающихся в Голландии, сократилось — к большому облегчению ван ден Бюрга — до нескольких человек.

Повседневный надзор за учащимися тоже был, несомненно, делом непростым. Из-за неизбежных языковых проблем местные специалисты предпочитали брать в ученики соотечественников, и ван ден Бюргу приходилось раскошеливаться, чтобы убедить голландцев принимать к себе на обучение русских. К тому же надо было следить за успехами каждого из этих молодых людей в отдельности. Поведение некоторых просто выводило агента из себя. Они мало того что приходили на работу с опозданием, так еще и постоянно пьянствовали и предавались разврату. Сама атмосфера невиданной ими ранее свободы, царившая в Голландии, зачастую способствовала распущенности {281} 281 Boonstra J. De activiteiten. P. 39. .

В 1719 г. Петр разрешил своему агенту в Амстердаме применять меры более жесткие. «С большим удовольствием вижу повеление Его Величества наказывать тех, кто не хочет работать, — ответил обрадованный Йоханнюс ван ден Бюрг кабинет-секретарю царя А.В. Макарову. — Сие повеление пришло как раз вовремя, ибо медник Виллем Шарников весьма ленив и медлителен и не желает усердно работать, так что я приказал не давать ему пропитания. Поэтому он продал свой плащ и отправился в Гаагу, дабы на меня пожаловаться, но князь Куракин не даст ему утешения и, если тот во второй раз явится в Гаагу, велит прочесть ему, как и всем прочим, Ваше письмо» {282} 282 Письмо ван ден Бюрга А.В. Макарову, 24.03.1719 (РГАДА. Ф. 9. Оп. 2. 1719 г. Д. 42). .

Порой никакие средства не помогали, и нерадивых учеников приходилось отсылать назад в Россию. Типичный пример — Михаил Морашов. Он постоянно напивался и даже угрожал ван ден Бюргу ножом. С мастером, у которого проходил обучение, молодой человек тоже обходился без особого почтения: «Он спросил у своего хозяина, есть ли в Зандаме игорные или публичные дома, как в Амстердаме, на что тот ответил “нет”. Тогда он [Морашов] сказал, что женат и не может работать, если у него не будет женщины. Хозяин сказал, что в Зандаме таких домов нет, а тот ответил: ну, хозяин, позволь мне в таком случае использовать твою жену или дочь — я ей буду за это деньги платить» {283} 283 Письмо ван ден Бюрга Макарову, 23.04.1723 (РГАДА. Ф. 9. Оп. 2. 1723 г. Д. 64). . Тут даже физические меры воздействия, которые применил к виновному ван ден Бюрг, ничего не дали — оставалось только отправить Морашова в Петербург. В своих воспитательных попытках агент не останавливался перед тем, чтобы прибегнуть к помощи русского православного священника при посольстве России в Гааге. Учащиеся, как положено, исповедовались, обещали больше не грешить, но закоренелых грешников исправить не удавалось {284} 284 Boonstra J. De activiteiten. P. 40–41. .

Впрочем, большинством своих протеже ван ден Бюрг был, по-видимому, доволен. Правда, настоящее облегчение он испытывал лишь тогда, когда вверенные его попечению россияне благополучно возвращались на родину. Ведь некоторые из них, завершив четырехлетнее обучение, внезапно исчезали. Зачем плыть назад в Россию, рассуждали они, если уже овладел в Голландии специальностью и языком? Привязанность к близким и преданность государю не всегда брали верх. Те, кто предпочел не возвращаться, нанимались на суда Ост-Индской или Вест-Индской компании и уходили бороздить океаны. А один женился на голландке и нашел себе заработок в самой Республике. После смерти Петра (1725) «пенсионеры» больше не приезжали, и ван ден Бюрг продолжал заниматься только теми, кто прибыл раньше.

В обязанности агента входило, кроме того, вести переписку с высшими должностными лицами России, такими как канцлер Головкин, вице-канцлер Шафиров, кабинет-секретарь Макаров или генерал-адмирал Апраксин, а иногда даже с самим Петром, подробно извещая их обо всем, что их интересовало. А так как Республика находилась на пересечении многих почтовых дорог, амстердамец должен был также переправлять почту из Петербурга в Берлин, Вену и Лондон. При этом почтовые расходы подчас тяжелым бременем ложились на его бюджет. Так, с октября по декабрь 1723 г. они составили изрядную сумму в 236 гульденов {285} 285 Boonstra J. De activiteiten. P. 40–41. .