Ханс ван Конингсбрюгге - История потерянной дружбы. Отношения Голландии со Швецией и Россией в 1714–1725 гг.

Однако дело было в том, что в вопросе о торговом договоре правительства обеих стран преследовали совершенно разные цели. После очередной беседы с Остерманом резидент 29 октября 1714 г. объяснил в письме к секретарю Генеральных штатов Франсуа Фагелу, что царь, на которого влияет Меншиков, не изменит свое решение о привилегиях Петербургу в ущерб Архангельску. И не только из любви к своей новой столице, но и для того, чтобы вынудить голландцев и англичан справиться со шведским каперством на Балтике. Петр исходит из того, что ни Голландия, ни Великобритания не в состоянии обойтись без русских товаров, «которые, как полагает Его Величество, нельзя найти ни в каком другой стране мира» {301} 301 Ibid. 29.10.1714. . Так что подданным Республики придется и впредь терпеть «русские пошлины и притеснения», причем все тяготы лягут на голландских купцов, а плоды коммерции пожнет властитель России.

Прежде чем де Би успел получить через Остермана ответ от царя относительно торгового договора, секретаря Посольского приказа обвинили в злоупотреблениях. 6 декабря было начато расследование. На первом же заседании следственной комиссии Петр обрушился на Остермана с грубой бранью: тот, мол, со своими друзьями за несколько лет настолько разворовал казну, что царские доходы истощились. Сообщая об этом в Гаагу, резидент с одобрением отметил, что русский государь наконец-то взялся за своих коррумпированных приближенных. Де Би со вкусом описывал, как вице-губернатору Ингрии Я.Н. Римскому-Корсакову в пыточной камере сломали руку, а управляющий Адмиралтейством А.В. Кикин после допроса попытался покончить с собой. К ответу привлекли также «ревельского коменданта-тирана» В.Н. Зотова — к великой радости голландского дипломата. Увы, злой гений Петра, самый ненавидимый голландцами среди русских вельмож, Меншиков, по словам де Би, получил от царя заверения, что ему опала не грозит. Правда, оставалась надежда, что Меншиков «через наказание своих ставленников сам тоже пострадает» {302} 302 Ibid. 14.12.1714. . Два месяца спустя дипломату пришлось доложить в Гаагу, что крупных последствий это дело не имело. От проведенного расследования потерпели «больше кошельки, нежели жизни». Виновные уплатили штрафы на общую сумму свыше шести миллионов рублей, и де Би не преминул ввернуть, что деньги эти были фактически взяткой царице Екатерине за ее заступничество. Вдобавок она получила от обвиняемых два фунта драгоценностей {303} 303 Ibid. 15.02.1715. .

Посланец Генеральных штатов мог сколько угодно считать, что России торговый договор с Республикой срочно необходим, — сами российские власти полагали иначе. 28 января 1715 г. из Москвы в Петербург прибыл голландский купец Ян Люпс. Царь его принял и спросил, что он думает о возможном торговом договоре между Республикой и Россией. В донесении де Би мы читаем, что купец всячески уклонялся от прямого ответа, «говоря, что не может высказать своего мнения, не навлекая на себя немилости господ Высокомочных, его природных суверенов, и Его Царского Величества, в землях коего проживает» {304} 304 Ibid. 01.02.1715. . Потом в разговоре с де Би Ян Люпс заверил дипломата, что желание голландцев добиться «свободы торговли по всей России» в обмен на подобную же привилегию для русских в Голландии, исполнено не будет, ибо это означало бы вытеснение с русского рынка коренных, местных купцов. Если Люпс высказать свое мнение царю не решался, то его русские коллеги стеснялись меньше, резко отвергая принцип взаимности и равенства купцов обеих стран. Так же бы настроен и сам Петр. В том же, что касается различий в размере пошлин для русских и голландцев, царское «нет» звучало не столь категорично. Резиденту Генеральных штатов дали понять, что слабость рубля делала повышение пошлин для иностранцев неизбежным, но со временем эти различия исчезнут {305} 305 Ibid., 15.02.1715. .

Как нелегко приходилось голландцу Люпсу, показали события середины марта. Преполовение Великого поста Петр и его двор неизменно отмечали возлияниями в течение целой недели. На исходе ее государь пожелал посетить Люпса и прибыл к нему уже в изрядном подпитии. Высокому гостю поднесли вина французского и венгерского, но ему эти напитки не понравились и он по-русски обругал купца скрягой и «жидом». Пытаясь оправдаться, голландец сказал, что купил вино через вице-адмирала Крюйса, но Петр еще больше разгневался и на несколько часов посадил гостеприимного хозяина под арест в его же собственном доме. Помимо нежелания высказаться по поводу возможного торгового договора, Люпс вызвал недовольство российских властей тем, что обратился в Сенат и другие инстанции с просьбой «рассчитаться», после чего собирался окончательно вернуться на родину. Он не без оснований полагал, что за услуги, оказанные им России в поставке оружия {306} 306 См. об этом: Koningsbrugge van J.S.A.M. Tussen Rijswijk en Utrecht. P. 101–105. , ему кое-чем обязаны. Однако царь счел намерения голландца дерзостью, ведь, как написал де Би в Гаагу, «проживающий в этих землях иностранный купец рассматривается по большей части как подданный» {307} 307 NA. Liassen Moskovië 7397, De Bie aan Fagel, 22.03.1715. . А подданные самодержца покидать страну без его разрешения не вправе.

Люпсу ничего не оставалось, как просить Генеральные штаты о содействии. Де Би, со своей стороны, констатировал, что если бы между Россией и Голландией существовал торговый договор, всей этой злополучной ситуации можно было бы избежать. В благодарность за поддержку купец подсказал резиденту «Высокомочных» в Петербурге два способа принудить русских к уступкам. Строжайший запрет на вывоз из Республики денег и контрабанды — оружия! — показал бы, что «Голландия может обойтись без России, а Россия без Голландии нет» {308} 308 Ibid. . Другой возможный способ — ответить русским введением чрезвычайных пошлин на их товары, доставляемые в Голландию. Де Би оба совета одобрил, так как давно уже рассматривал отношения с Россией лишь через призму конфронтации.

В начале января 1716 г. дошло до открытой ссоры между резидентом и вице-канцлером бароном Шафировым {309} 309 Ibid. 06.01.1716. . Тот прямо заявил, что с равным обложением пошлинами голландских товаров в России и русских в Голландии государь никогда не согласится. Де Би ответил, что Генеральные штаты имеют право возложить на подданных России «в пропорции» более тяжелое фискальное бремя. На это Шафиров возразил: государь не желает, чтобы его подданных в Республике ставили ниже, чем других иностранцев. По словам же де Би, Генеральные штаты могли бы пойти на компромисс, если бы голландские купцы в России пользовались равными правами с армянскими, которые обладали там значительными привилегиями. Это предложение вице-канцлер отклонил. Когда же резидент дал понять, что «Высокомочные» готовы говорить лишь о «старых владениях и землях» Его Царского Величества, а Петербург и прочие захваченные у шведов территории официально пока не считают русскими, это, разумеется, только ухудшило атмосферу. 24 января разговор повторился, но столь же безрезультатно. А так как Петр уже готовился к отъезду в свое второе заграничное путешествие, переговоры с де Би были прекращены {310} 310 Ibid. 24.01.1716. . Впрочем, если бы царь никуда и не уезжал, стороны едва ли достигли бы соглашения. В отношении пошлин на импортные товары и равного статуса для русских и голландских купцов их позиции радикально расходились. Принцип свободы торговли, который отстаивали голландцы, был просто несовместим с российской политикой протекционизма.