Ханс ван Конингсбрюгге - История потерянной дружбы. Отношения Голландии со Швецией и Россией в 1714–1725 гг.

Коммерческим интересам Голландии и Великобритании стратегия Карла XII сулила мало хорошего. Находясь в Бендерах, Карл к тому же постоянно добивался от своего правительства в Стокгольме, чтобы оно на деле осуществляло провозглашенный в 1710 г. запрет на торговлю в захваченных русскими портовых городах. Строгое следование шведов такому курсу могло бы приводить к задержанию их военными моряками или каперами любых голландских торговых судов на Балтике. Так шведский король утратил в глазах голландцев остатки своей популярности, и в Гааге надеялись, что он так и будет сидеть в турецкой клетке.

Его возвращение в Стокгольм ослабило бы правившие там в его отсутствие умеренные круги, не спешившие исполнять введенные королем меры {3} 3 Koningsbrugge van J.S.A.M. Tussen Rijswijk en Utrecht. De diplomatieke betrekkingen tussen Zweden en de Verenigde Nederlanden 1697–1713. Groningen, 1996, passim. .

В то время как отношения между Голландией и Швецией достигли к 1713 г. едва ли не точки замерзания, между Гаагой и Москвой атмосфера оставалась превосходной. Амстердамские купцы без устали снабжали русского царя оружием, и хотя такие действия противоречили, естественно, официальной голландской политике невмешательства, правители в Гааге предпочитали закрывать на это глаза, тем более что структура государства все равно не позволяла центральным властям эффективно воздействовать на амстердамцев {4} 4 О поставках оружия в Россию см.: Koningsbrugge van J.S.A.M. Tussen Rijswijk en Utrecht. P. 257. . Раздавались, правда, среди голландских купцов жалобы на установленные Петром новые торговые пошлины и иные обременения, но это было делом обычным. Архангельский порт, где господствовали голландцы, процветал, и местные ярмарки походили там на городские рынки в Нидерландах.

При такой идиллии было вполне логичным, что российская сторона иногда, как говорят голландцы, «отпускала корюшку, чтобы поймать треску». В феврале 1712 г. канцлер граф Г.И. Головкин предложил гаагским политикам значительное снижение пошлин в захваченных у шведов прибалтийских портах и в Петербурге — в обмен на признание Генеральными штатами власти царя над принадлежавшими некогда русским частями Ингрии (она же Ингерманландия, она же Ижорская земля) и Карелии. Но заходить так далеко Республика не хотела, опасаясь враждебной реакции Швеции. Кроме того, при британском дворе экспансия России на Балтике вызывала только страх, а для Гааги сотрудничество с Лондоном было в те годы превыше всего. Так что более тесные связи с Россией, которые можно было бы истолковать как открытое нарушение нейтралитета, были сочтены нежелательными. Русские же, в свою очередь, поняли, что ожидать от Республики политических уступок не приходится, — и это не останется без последствий…

С подписанием Утрехтского мира 1713 г. закончились и война за испанское наследство, и попытки голландцев не дать конфликтам в Западной и Восточной Европе слиться воедино. Попытки эти увенчались успехом, сам же мирный договор явился всего лишь регистрацией того, что состряпали совместно представители Франции и Великобритании. Республике же договор мало что принес, если не считать некоторого расширения ее права держать свои гарнизоны в отдельных крепостях Южных Нидерландов (будущие Бельгия и Люксембург), но и об этом надо было еще вести переговоры с императором Священной Римской империи, под власть которого перешли теперь эти бывшие испанские владения. После того как голландцы столько лет напрягали все свои силы в этой большой европейской войне, награда оказалась более чем скромной. Господам «Высокомочным» (так обращались к Генеральным штатам) оставалось лишь утереть слезы и начать заново определять место страны в силовом поле международной политики, соизмеряя свои цели и средства.

В отношении голландцев к делам балтийским пока не заметно было изменений. Вслед за Амстердамом Гаага склонялась к тайной поддержке русского царя. По указанию Генеральных штатов их посол в Стамбуле граф Якобюс Кольер и дальше прилагал все усилия к сближению Османской империи и России {5} 5 Ibid. P. 187–194. . Возможностей для этого стало еще больше, когда в феврале 1713-го в Бендерах Карл XII был схвачен янычарами, а потом посажен под арест неподалеку от Эдирне (Адрианополь). Стало ясно, что султанский двор устал от поджигательских интриг непрошеного гостя. Личное мужество Карла в бою с янычарами произвело на современников неизгладимое впечатление и во многом способствовало формированию героического мифа о короле-воине. Но этот образ не мог заслонить того факта, что Карл потерпел в Турции полную политическую неудачу.

Арест шведского монарха поставил Высокую Порту в положение не совсем обычное {6} 6 О деятельности Карла XII в Турции см.: Tengberg E. Fran Poltava till Bender. Stockholm, 1953. . Османская империя формально находилась в состоянии войны с Россией, и вместе с тем достигли низшей точки ее отношения со Швецией. Султан предпочел пойти на мир с царем, тем более что в военную мощь скандинавской державы уже мало кто в Стамбуле верил. Для примирения с царем следовало решить две проблемы: заставить Карла XII как можно скорее покинуть Турцию и снять другие противоречия между нею и Россией. Уже в начале марта посол Генеральных штатов в Стамбуле направил своего драгомана (дипломата-переводчика) и секретаря Виллема Тейлса в Эдирне, где в то время пребывал султанский двор, готовясь к очередному походу. Сделано это было по просьбе русских: вице-канцлер П.П. Шафиров, который вот уже полтора года сидел в качестве заложника в тюрьме в Стамбуле, переправил Тейлсу тайное послание {7} 7 Theyls W. Mémoires pour servir a l’histoire de Charles XII, Roi de Suède. Leyde, 1722. P. 67. . Секретарю голландского посольства удалось не только обсудить кое-что с турецкими сановниками, но и собрать ценную информацию о Карле XII и его окружении, которых держали неподалеку от Эдирне {8} 8 Nationaal Archief ’s-Gravenhage (NA). Archief Anthonie Heinsius (AAH) 1772. Jacobus Colyer aan Anthonie Heinsius 31.03.1713. .

Последствия не заставили себя ждать. В апреле посол Кольер сообщил великому пенсионарию Хейнсиюсу, что томившиеся в стамбульской темнице дипломаты Шафиров и граф М.Б. Шереметев, а с ними еще два десятка человек освобождены. Правда, около 200 россиян оставались и дальше заложниками. В том же послании мы читаем, что из органов власти Османской империи устранены все те, кто в прошлом поддерживал Швецию и выступал за войну с Россией. Низложен был даже крымский хан, питавший открытую вражду к северному соседу. Сосланный на остров Родос {9} 9 NA. AAH 1772. Colyer aan Heinsius, 08.04.1713. , хан, можно сказать, дешево отделался, ведь в то время мало кого из тех, кем султан бывал недоволен, оставляли в живых.

Начавшиеся весной 1713 г. русско-турецкие переговоры проходили, однако, в атмосфере давления и запугивания со стороны турок. Шафирову и Шереметеву приходилось тяжело. Им то и дело угрожали, намекая на возможное возвращение в тюрьму; за каждым их шагом следили сотни янычаров {10} 10 Theyls W. Mémoires pour servir a l’histoire de Charles XII. P. 97–102. . Но русским повезло. В мае пришло известие о восстании против турок, вспыхнувшем в Месопотамии. В этих условиях переговоры с царскими дипломатами надо было как можно быстрее завершить {11} 11 Hatton R. Charles XII of Sweden. London; Southampton, 1968. P. 367. . В первых числах июня мирный договор был заключен. Он мало чем отличался от предыдущего, подписанного Шафировым после Прутского похода Петра I в 1711 г. Как и тогда, России предписывалось вывести свои войска со всей территории Польши. Отведенный на это срок — два месяца — голландский посол счел слишком коротким, предвидя, как он написал Хейнсиюсу, новые осложнения {12} 12 NA. AAH 1772. Colyer aan Heinsius, 17.07.1713. . Впрочем, этот пункт договора Россия, как и в 1711 г., выполнять отнюдь не станет. Шафиров и Шереметев пообещали, что шведский король беспрепятственно сможет выехать на родину. И все же отъезд Карла XII из Турции состоялся лишь в сентябре 1714-го {13} 13 Koningsbrugge van J.S.A.M. Tussen Rijswijk en Utrecht. P. 191–193. .