Ханс ван Конингсбрюгге - История потерянной дружбы. Отношения Голландии со Швецией и Россией в 1714–1725 гг.

Важно и то, что созданная Петром элита была далеко не едина. Представители старой знати, такие как князья Долгорукий и Голицын, открыто ссорились с новыми выдвиженцами типа Меншикова и Шафирова. Все обвиняли друг друга в казнокрадстве, взяточничестве и иных преступлениях против государства. Шафиров, вице-президент Коллегии иностранных дел, едва уживался с ее президентом графом Головкиным и стал жертвой этой атмосферы интриг и взаимных обвинений. Возвратившись в декабре 1722 г. из Астрахани, Петр велел особой комиссии разобраться в жалобах на вице-канцлера Шафирова. Ему вменяли в вину выдачу денег родным без разрешения Сената, издание распоряжений без ведома императора и сенаторов, присвоение хранившихся у него огромных сумм денег, принадлежавших казненному князю Гагарину {494} 494 NA. Liassen Moskovië 7369, De Swart aan Staten-Generaal, 26.02.1723. . Сочтя обвинения доказанными, Шафирова приговорили к смертной казни (1723). Он уже положил голову на плаху, когда вперед выступил кабинет-секретарь царя Макаров и объявил о замене казни ссылкой в Сибирь. По пути туда Шафиров получил разрешение остановиться в Нижнем Новгороде и жить там под стражей {495} 495 Massie R. Peter de Grote. P. 676–678. . После смерти царя его помилуют, и позднее он вновь станет сенатором.

Эта история произвела на окружение Петра сильное впечатление и заставила их быть осторожнее, прекратить распри и усерднее выполнять волю самодержца. Падение Шафирова, к которому сходились все нити внешней политики страны, имело серьезные последствия и для дипломатии. Отныне все дела в Коллегии иностранных дел решались еще медленнее и еще неохотнее. Примечательно, что старый приятель государя Меншиков, награбивший казенных средств больше, чем кто-либо другой, отделался лишь отставкой с поста президента Военной коллегии, что только подчеркнуло произвол царя в борьбе со злоупотреблениями.

Когда в Петербурге узнали, что царь возвращается из Астрахани в Москву, де Вилде приказал своему секретарю, находившемуся в те месяцы в Москве, прямо попросить Его Величество ответить на посланные ему голландцем различные «мемории» {496} 496 NA. Liassen Moskovië 7369, De Wilde aan Staten-Generaal, 23.11.1722. . Но ничего из этого не вышло — празднества полностью оттеснили государственные дела. 29 декабря 1722 г. Петр и Екатерина торжественно въехали в древнюю столицу. Под бесчисленными триумфальными арками проходила праздничная процессия, в которой несли серебряный ключ, врученный государю в Дербенте при сдаче города {497} 497 Ibid. De Wilde aan Staten-Generaal, 01.01.1723. . Началась долгая зимняя череда увеселений. Масленичное шествие 1723-го превзошло всё, что москвичи когда-либо видели. Шестидесяти царским саням придали вид кораблей, а на главных санях, представлявших полностью оснащенный фрегат с 32 пушками, за капитана был сам Петр. Была в этом зрелище и голландская нотка: царицу Екатерину, одетую крестьянкой из Фрисландии, сопровождала свита с вымазанными сажей лицами, наподобие африканцев {498} 498 Massie R. Peter de Grote. P. 751–752. .

Лишь в середине марта императорская чета, проехав меньше чем за год 11 500 км, вернулась наконец в Петербург. Но и тогда государственная машина не заработала еще в полную силу. Царь объявил о своем намерении учредить Академию наук и «созвать для этого тем же летом всякого рода ученых людей из-за границы» {499} 499 NA. Liassen Moskovië 7369, De Wilde aan Staten-Generaal, 19.03.1723. , но тем все и кончилось. Ответа на свои послания голландский резидент не получил, а накопившиеся между двумя странами проблемы не решались. Вскоре возникли новые осложнения. Вечером 20 июня 1723 г. де Вилде с несколькими друзьями был в гостях у купца Абрахама ван Лимбюрга. После ужина кто-то из них заиграл на скрипке. Случайно проходившие мимо матросыголландцы пустились в пляс. На шум сбежались ночной сторож и другие слуги генерал-майора А.И. Ушакова — и между голландцами и русскими началась драка, в которой участвовали также камердинер резидента и даже его секретарь. С камердинера сорвали галуны, а секретаря, схватив его за волосы, пинали и били. Самого генерал-майора там не было, но сын его весело подбадривал своих, крича им что-то вроде: «Бей — не жалей, это немцы». Так сообщил на следующий день царю в официальной жалобе де Вилде. Без жертв обошлось только потому, что голландцы убежали. Жена Ушакова, «безумная женщина», как назвал ее в своей жалобе резидент, пальцем не пошевелила, чтобы прекратить драку и ни в чем своим людям не препятствовала {500} 500 Ibid. Memorie De Wilde aan Tsaar Peter, 21.06.1723. .

Ушаков тоже доложил Петру о событиях той ночи. Он все отрицал, и его версия происшедшего была прямо противоположной. Сын его, по словам Ушакова, вообще не присутствовал при драке, а ухудшила дело жена самого де Вилде, ударив ночного сторожа веером по лицу. Похоже, что царю непросто было разобраться в том, кто виноват, ведь даже три с лишним месяца спустя, в начале октября, голландский резидент продолжал требовать удовлетворения {501} 501 Ibid. De Wilde aan Fagel, 01.10.1723. .

В то лето у де Вилде других дел в Петербурге почти не было. Лето прошло в празднествах. За годовщиной Полтавской битвы последовал торжественный спуск на воду новых боевых кораблей, для самого же Петра главным стало открытие его дворца в Петергофе. В конце августа Его Величество сам провел иностранных дипломатов по дворцовым постройкам и садам, после чего был устроен грандиозный праздник. На де Вилде Петергоф с его каналом, бассейнами и фонтанами произвел неизгладимое впечатление, особенно то, что напор воды не только позволял всем фонтанам бить день и ночь, но и приводил в движение несколько водяных мельниц {502} 502 Ibid. 30.08.1723. . Как ни странно, дипломат из Гааги не упоминает о том, что все эти «водяные потехи» и дворец Монплезир были созданы по голландским образцам, о чем написал французский посол, усмотревший явное сходство каналов в Петергофе с каналами в Гааге {503} 503 Горбатенко С. Новый Амстердам. Санкт-Петербург и архитектурные образы Нидерландов / New Amsterdam. St. Petersburg and Architectural Images of the Netherlands. сПб.; Гронинген, 2003. С. 242–244. .

Празднества продолжились и осенью. Прекрасным поводом стал приезд персидского посла, тем более что он прибыл заключать мир. Пять провинций на Каспийском море Персия уступила России в обмен на военную помощь против афганских мятежников, все еще действовавших в Персии. Тем самым эта держава превращалась, по сути, в вассала русского царя {504} 504 NA. Liassen Moskovië 7369, september — oktober 1723. .

Безуспешно пытаясь добиться от российских властей решения тех вопросов, которые интересовали голландцев, де Вилде мог тем временем заниматься также делами частных лиц. В конце ноября приехал в Петербург проповедник Абдиас Хаттинга из Зеландии со своим секретарем. У них было на руках рекомендательное письмо от князя Куракина к барону Остерману, только что назначенному вице-президентом Коллегии иностранных дел. Приезд Хаттинги породил всяческие слухи. Говорили, будто он алхимик и занимается ростовщичеством. Де Вилде же предполагал, что приезжий намерен с помощью России начать торговлю с Вест-Индией, подрывая там позиции голландцев. Резидент не ошибся: договорившись с несколькими голландскими купцами, Хаттинга планировал основать торговую компанию под покровительством царя Петра. Впрочем, Остерман никакого интереса к этому проекту не проявил. Руководители российской дипломатии, вероятно, понимали, что после того, как в 1713 г. британцы обошли своих голландских союзников, получив монополию на поставку рабов в американские владения Испании, ни правительство Республики, ни ее Вест-Индская компания больше не допустят никаких посягательств на позиции голландцев в районе Карибского моря {505} 505 Ibid. De Wilde aan Fagel, 29.11, 03.12, 17.12.1723; 22.01.1724. .