Фриц Гаузе - Кёнигсберг в Пруссии: история одного европейского города

Однако горожанам доступ к военным сооружениям был запрещён. Чем шире разрастался город за пределами валов и чем больше вырастало новых предместий за городскими воротами, тем сильнее пояс укреплений стеснял город и лишал его воздуха.

Общественная жизнь эпохи бидермейер протекала преимущественно внутри семьи. В это время уже не было литературных салонов, их заменили скромное гостеприимство и приятные беседы. Собирались постоянными компаниями в винных погребках, в «Блютгерихте» замка, у Ц. Б. Элерса, Штеффенса и Вольтера. Местом собрания коммерсантов стала организованная по примеру английских клубов Биржа с её 142 газетами. Многочисленные кондитерские, в большинстве своём основанные и обслуживаемые швейцарцами, посещали в первую очередь женщины. Люди совершали прогулки к постоялым дворам и «увеселительным местам» за городскими воротами, или ездили почтовыми дилижансами или плыли пассажирскими судами в Арнау, Хольштайн, Варген или же на становившиеся популярными курорты Балтийского побережья. Наряду со старыми упражнениями в фехтовании и катанием на коньках в моду вошли, по примеру англичан, конные скачки. Гимнастика, почитаемая ещё «Союзом добродетели», стала, после хорошего начального развития, во времена реакции политически подозрительным занятием, и только Фридрих Вильгельм Ⅱ снял с неё запрет.

Торговля всё ещё являлась нервом города и, как все нервы, чувствительно реагировала на всякого рода вмешательства, в особенности на таможенные и тарифные меры государств, с которыми Кёнигсберг вёл торговлю, а более всего на русские пошлины и запреты на ввоз товаров. Шла ли речь о предпочтении русского порта Риги или включении Царства Польского в сферу влияния русской таможенной политики, или о борьбе вокруг английских пошлин на зерно, или об упразднении датской — «зундской пошлины», — все это имело на кёнигсбергскую торговлю такое же воздействие, как, скажем, урожай или великий аграрный кризис двадцатых годов в Восточной Пруссии.

Соответственно колебалось и число морских перевозок. Голландцы потеряли приоритет в прибалтийской торговле. Доля их флага в Пиллау сократилась на четверть. Прусский флаг преобладал, но силу набирал английский. Внутренний порт являл привычную картину. Летом с верховьев Прегеля прибывали на виттинах {98} 98 Виттина , витина (литовск. vytine) — речное плоскодонное судно. поляки из Литвы. В Закхайме всякий узнавал их по одежде и по их пристрастию к водке. Иногда на Прегеле собиралось более ста виттин.

Убытки от войн и экономическая нужда разорили не одну крупную фирму, среди них фирмы Швинк и Кох, Диттрих, Барклай и Хэй. С другой стороны, возникли другие — это фирмы Блель, Гизицкий и Шрётер, Хиллер и Михелли, Вилер. Самой значительной по оптовой торговле зерном стала фирма Кастель, основанная в Кёнигсберге в 1840 году, позднейшие владельцы которой, братья Отто и Фритц Вин и их свояк Отто Майер, сыграли в качестве торговцев и коллекционеров произведений искусства в кёнигсбергском обществе большую роль. Другим крупным предприятием по торговле зерном являлась фирма братьев Цшок. Торговец Карл Дуглас арендовал янтарную регалию. Крупные еврейские банкиры и торговцы Каспар, Оппенхайм, Варшауэр, Замтер, Сакс, Симсон были теперь уравнены в правах с христианами. Им принадлежали самые лучшие дома в городе и в предместье Хуфен; они отправляли своих сыновей на учёбу. Так, маклер Цахариас Симсон, женатый на Марианне Фридлендер, дал прекрасное образование своему сыну Эдуарду, который выделялся ещё студентом среди других благодря элегантной одежде и речи. Позднее он стал президентом Франкфуртского национального собрания и немецкого Рейхстага. Ещё будучи учеником, он вместе со своей семьей, как и более 150 других евреев в Кёнигсберге, принял христианство. После того, как мануфактуры прекратили своё существование, из всех промышленных предприятий Кёнигсберга в конкуренции свободного предпринимательства осталось только несколько сахарных и табачных фабрик. Первые разорились, когда Таможенный союз {99} 99 Немецкий таможенный союз — основан в 1834 году; его членами были Пруссия, Гессен-Дармштадт, Бавария, Вюртемберг, Кургессен, Саксония и тюрингские земли; Немецкий там. союз был предварительным этапом на пути к Германской империи 1871 года. , следуя интересам отечественного свекловичного сахарного производства, обложил высокими пошлинами ввоз сахарного тростника. Вместо них развились новые промышленные отрасли — паровые мукомольные и лесопильные заводы, а также предприятия по обработке металла, а на них и вместе с ними в Кёнигсберге появились и первые паровые машины. Возник концерн «Унион», который на базе сталелитейного и машиностроительного заводов стал крупнейшим промышленным предприятием Восточной Германии; в этом же ряду стоит и машино-строительный завод Штайнфурта. Жизнь зачинателей промышленности протекала в духе бидермейера, но их дело было нацелено в будущее. Фабричные трубы ещё не портили облика города с его церковными башнями, они стали элементом, возвестившим начало новой эпохи. Постепенно менялся и облик порта. После того, как в Кёнигсберг в 1828 году зашёл первый пароход, а купцы города образовали в 1840 году пароходную компанию, рядом с парусниками стояло всё больше пароходов с коптящими трубами. Паровая машина явилась предпосылкой нового индустриального развития в пивоварении (заводы в Понарте, Викбольде), которое положило конец домашнему пивному делу в бюргерских домах, обладавших соответствующими привилегиями; как солодовое пиво не выдержало конкуренции с баварским (хмельным), так и хлебная водка уступила место дешёвой картофельной, а водяные мельницы паровым. Своё общественное признание техника получила в 1845 году с образованием «Политехнического общества», в том же году организовавшем в Кёнигсберге первую прусскую промышленную выставку.

В то время, как в экономике, в области исследований и естествознания наступающий век техники завоёвывал всё большее место, гуманитарные науки в университете, школах и старых просветительских союзах оставались во власти реставрации и бидермейера. Это означало спокойное развитие без драматических потрясений, но и здесь на передний план выходили новые силы. Либерализм становился ведущей духовной силой Кёнигсберга.

В университете в полную меру проявили свои способности приглашённые в пору реформ учёные: Бессель, Бурдах, Бэр, Хаген, Гербарт, Лобек, а также Нессельманн, Реза и Куршат, превратившие Альбертину в храм литовского народного духа и литовского языка, причём в том смысле, как его понимал Гердер, а не в рассадник литовского национализма. Одновременно с приходом Карла Лахманна университет стал первым высшим учебным заведением, где германистика получила признание как наука. Историческая наука с приходом Иоганнеса Фойгта и Фридриха Вильгельма Шуберта обратилась к истории своей страны. В области истории искусства родной страны с воодушевлением работал Эрнст Август Хаген, для которого в 1830 году была создана первая в Пруссии кафедра истории искусств. Он был инициатором создания искусствоведческого общества, организовывал художественные выставки и заложил основу для городской картинной галереи. В 1844 году, в год юбилея университета, он с единомышленниками основал «Общество прусской старины», из собраний которого вырос Прусский музей: Хаген принял также участие в создании Художественной академии. Больше других за пределами Восточной Пруссии был известен Франц Нойманн, который на протяжении почти полувека прокладывал новые пути во всех областях физики. Руководителями большинства кафедр физики в немецких университетах постепенно становились учёные, представители физической школы Кёнигсберга. Философия после ухода Гербарта была представлена почти столь же долго талантливейшим учеником Гегеля, Карлом Розенкранцем, чьи «Кёнигсбергские записки» (1842) являются замечательным документом этнографии в духе Гердера. Он написал первую немецкую биографию Гёте и передал своё преклонение перед Гёте своему ученику Фердинанду Грегоровиусу.