Фернан Бродель - Время мира

Разумеется, потребовалось бы произвести сотни проверочных подсчетов, аналогичных предыдущим, чтобы почерпнуть в них, если это возможно, некую уверенность или почти уверенность. Поначалу такие действия, конечно, были бы легки. Мы располагаем бесчисленными данными. Так, Шарль Дюто, которого мы только что вспоминали, задается вопросом, увеличивался или не увеличивался с течением лет реальный бюджет французской монархии 102 102 Ibid., I, р. 366 sq. . В общем он пытается, как мы бы сказали, исчислить эти бюджеты в текущих ценах , в обращавшихся ливрах. Следовательно, ему надо сравнить цены в разные эпохи. Выбор таких цен забавен (другой вопрос— показательны ли они?): козленка, курицы, гусенка, теленка, свиньи, кролика… Посреди этих, характерных, на его взгляд, цен обращает на себя внимание поденная заработная плата «чернорабочего» ( manœuvre de bras ): в 1508 г. в Оверни — шесть денье, в Шампани в это же время — одно су… Потом отыскивается соответствие между этими ценами и ценами 1735 г. в правление Людовика XV: поденная плата чернорабочего поднялась тогда до 12 су летом и 6 су зимой. В таком случае куда бы нас привел коэффициент 200? По-видимому, он совсем не подходит для XVI в., исключая самые развитые страны.

Как бы то ни было, выступление Поля Бэроша вновь придает ценность бесчисленным изолированным друг от друга и до сего времени не принимавшимся в расчет цифрам заработной платы. Оно позволяет сравнивать. Оно также, если я не ошибаюсь, придает новое значение до сих пор не исчерпанному до конца вопросу о количестве рабочих и праздничных, нерабочих дней при Старом порядке и заставляет нас заново углубиться в неблагодарный лес истории оплаты наемного труда. Чем же была на самом деле заработная плата в XVIII в.? И не следует ли с самого начала сопоставлять ее не с жизнью индивида, а с расходной частью семейного бюджета? Это целая программа, которую предстоит выполнить.

Мы определили средства, орудия. Следовало бы определить еще и понятия. Такой дискуссии придают смысл по крайней мере три слова: рост, развитие, прогресс. Первые два в нашем языке обнаруживают тенденцию к взаимозаменяемости, точно так же, как growth и development, Wachstum и Entwicklung (к тому же последний термин, который употреблял Й. Шумпетер 103 103 Gould J.D. Economic Growth in History. 1972, p. 4. , проявляет тенденцию к исчезновению); в итальянском языке есть практически только одно слово — sviluppo ; два испанских слова, crecimiento и desarollo , почти что не различаются, разве что в языке экономистов Латинской Америки, которые, по словам Гулда, считают себя обязанными различать развитие, затрагивающее структуры ( desarollo ), и рост ( crecimiento ), имеющий в виду в первую очередь подъем дохода на душу населения 104 104 Ibid., p.5. . В самом деле, чтобы без чрезмерного риска планировать быструю экономическую модернизацию, необходимо делать различие между двумя видами наблюдения, которые не всегда идут рука об руку: тем, которое затрагивает ВНП, и тем, которое касается дохода на душу населения. В целом , ежели я веду наблюдение за совокупностью ВНП, я проявляю внимание к «развитию»; если же я концентрирую внимание на ВНП на душу населения, я скорее следую по оси «роста».

Значит, в современном мире имеются экономики, в которых два этих движения совпадают, как, скажем, на Западе, где ныне проявляется тенденция пользоваться только одним словом. И есть другие, где, напротив, движения различаются или даже противоборствуют. Что же до историка, то он оказывается перед еще более сложной ситуацией: перед его взором предстают случаи роста , но также и случаи убыли ; примеры развития (XIII, XVI, XVIII вв.), но также и стагнации и движения вспять (XIV, XVII вв.). В Европе XIV в. наблюдались движение вспять, в сторону древних городских и социальных структур, временная приостановка развития структур докапиталистических. В то же время мы присутствуем при сбивающем с толку росте дохода на душу населения: никогда человек Запада не ел столько хлеба и мяса, сколько в XV в. 105 105 См.: т. 1 настоящей работы, с. 206–211.

Да к тому же эти противопоставления недостаточны. Так, в европейском соперничестве Португалия XVIII в. — где не было структурной новизны, но к выгоде которой расширялась эксплуатация Бразилии, — пользовалась доходом на душу населения, без сомнения превосходившим такой доход во Франции. И король Португальский был, вероятно, богатейшим государем Европы. Относительно такой Португалии вы не можете говорить ни о развитии, ни о движении вспять; не более чем о сегодняшнем Кувейте, имеющем, однако, самый высокий в мире доход на душу населения.

Следует сожалеть о почти полном забвении в этой дискуссии слова прогресс . Оно имело почти то же значение, что и развитие, и для нас, историков, было удобно различать прогресс нейтральный (т. е. без разрушения существующих структур) и прогресс не-нейтральный , натиск которого заставлял трещать те рамки, внутри которых он развивался 106 106 Van der Wee H. Productivité, progrès technique et croissance économique du XII e au XVIII e siècle (машинописный текст). — Неделя Прато, 1971 г. . Так что можно ли утверждать, не задерживаясь на тонкостях словарных, что развитие — это не-нейтральный прогресс? И обозначать как нейтральный прогресс тот приток богатства, какой приносит Кувейту нефть? Или Португалии Помбала — золото Бразилии?

Как показал коллоквиум в Прато в 1976 г. 107 107 Посвященный теме «Государственные финансы и валовой национальный продукт, XIII–XIX вв.» , многие историки проявляют скепсис, если не враждебность, в отношении ретроспективных национальных отчетностей. В нашем распоряжении есть только ненадежные и плохо сгруппированные цифры. Сегодня компьютер оставил бы их в стороне, потому что располагает другими. К сожалению, не так обстоит дело в нашем случае. И все же, если в ретроспекции количества предстают не в виде серий, остается возможным искать корреляции между этими количествами и переходить от одной величины к другой, шаг за шагом реконструировать их совокупности и на их основании рассчитывать другие. Действовать так, как делал это Эрнст Вагеман в своей небольшой книге « Цифра как детектив » 108 108 Wagemann Е. Das Ziffer als Detective. 2. Aufl., 1952. , такой любопытной, но, впрочем, мало читаемой. Естественно, что детектив — не цифра, а тот, кто ею оперирует.

В общем, коль скоро мы располагаем лишь порядками величин, цель заключается в том, чтобы сделать один из них опорой для других, дабы величины эти каким-то образом подтверждались и верифицировались все вместе. Разве же не было соотношений, почти не вызывавших споров? Так, цифры численности населения до XIX в. позволяют выделить в целом соотношение городского и сельского населения: с этой точки зрения Голландия в XVIII в. установила рекорд: 50 % с одной стороны, 50 % — с другой 109 109 Vries J., de. The Dutch Rural Economy in the Golden Age, p. 95. . Для Англии в это же время удельный вес [населения] городов составлял, вне сомнения, 30 % общей численности 110 110 Cp. Bairoch P. Population urbaine et taille des villes en Europe de 1600 à 1700.—«Revue d'histoire économique et sociale», 1976, № 3, p. 21. , во Франции — 15–17 % 111 111 Reinhardt M. La population des villes, sa mesure sous la Révolution et l'Empire. — «Population», 1954, p. 287. . Эти проценты сами по себе суть индикаторы целого.