Фернан Бродель - Время мира

Но по всей Индонезии были и другие привилегированные места, как, скажем, Зондский пролив. Прежние успехи Шривиджайи и Маджапахита 513 установили, что контроль можно одинаково осуществлять с восточного побережья Суматры и даже с Явы, далее к востоку. Впрочем, в январе 1522 г. корабли экспедиции Магеллана, после гибели ее начальника на Филиппинах, прошли на обратном пути Зондские острова на уровне Тимора, чтобы южнее выйти в зону юго-восточных пассатов. И аналогичным же путем добрался до южных окраин Индонезии в 1580 г. Дрейк во время своего кругосветного путешествия.

Привилегированное положение Малакки

Экваториальная штилевая зона поднимается к северу, затем спускается к югу, следуя движению солнца. Следовательно, Малакка служит соединительным звеном или же проходом между муссонами и пассатами северо-восточными и юго-восточными. (По данным «Атласа» Видаль де Лаблаша, с. 56.)

В любом случае, если подъем Малакки и объясняется географическими причинами, история многое к тому добавила, как в локальном плане, так и в плане общем для экономики Азии. Так, новому городу удалось привлечь к себе (и в некотором роде установить над ними опеку) малайских мореходов соседних побережий, издавна занимавшихся каботажем, рыболовством, а еще больше — пиратством. Он, таким образом, освободил пролив от этих грабителей, в то же время обеспечив себе небольшие грузовые парусники, рабочую силу, экипажи и даже военные флоты, в которых нуждался. Что же касается больших джонок, необходимых для торговли на дальние расстояния, то их Малакка нашла на Яве и в Пегу. Именно там, например, султан Малакки (который весьма пристально наблюдал за торговыми операциями своего города и взимал с них свою немалую долю) закупил корабли, на которых он за собственный счет организовал поездку в Мекку.

Быстрое развитие города вскоре само по себе создало проблему. Как жить? Малакка, за спиной которой располагался гористый и покрытый лесами полуостров, богатый месторождениями олова, но лишенный продовольственных культур, не имела иных продовольственных ресурсов, кроме продуктов своего прибрежного рыболовства. И следовательно, оказалась в зависимости от Сиама и Явы, производителей и продавцов риса. Но ведь Сиам был государством агрессивным и опасным, а Ява держала на своих плечах постаревший, но еще не упраздненный империализм Маджапахита. Вне сомнения, и то и другое из этих государств легче легкого справилось бы с маленьким городом, порожденным случаем, происшествием местной политики, если бы Малакка в 1409 г. не признала свою зависимость от Китая. Защита Китая окажется эффективной вплоть до 30-х годов XV в., а в течение этого времени Маджапахит распадется сам собой, оставив Малакке шансы на выживание.

Исключительный успех города был равным образом порождением решающего стечения обстоятельств: встречи Китая и Индии. Китая, который на протяжении трети столетия осуществлял вызывающую удивление экспансию своих мореплавателей в Индонезии и в Индийском океане. И Индии, роль которой была еще более значительной и более ранней. В самом деле, заканчивался XIV в., когда под влиянием мусульманской Индии в лице Делийского султаната начался натиск индийских купцов и перевозчиков, уроженцев Бенгала, Коромандельского берега и Гуджарата, сопровождавшийся активным религиозным прозелитизмом. Внедрение ислама, которое не удалось арабским мореплавателям и которое они даже не пытались осуществить в VIII в., совершилось столетия спустя при помощи торговых обменов с Индией 514 . Один за другим были затронуты исламом города на побережье моря. Для Малакки, обратившейся в ислам в 1414 г., то была удача из удач: там дела и прозелитизм шли рука об руку. Вдобавок если Маджапахит мало-помалу распадался и переставал быть угрозой, то происходило это именно потому, что его прибрежные города перешли в ислам, тогда как внутренние районы Явы и других островов оставались верны индуизму. Расширение мусульманского порядка, в самом деле, затронуло лишь треть или четверть населения. Острова останутся ему чужды — так было на Бали, еще и сегодня чудесном музее индуизма. А на далеких Молукках исламизация пойдет плохо: португальцы с изумлением обнаружат там мусульман по названию, нимало не враждебных христианству.

Но поднимавшееся величие Малакки проистекало непосредственно из расширения индийской торговли. И не без основания: индийские купцы принесли на Суматру, как и на Яву, перечное растение — важнейший подарок. И повсюду, начиная с пунктов, которые затрагивались торговлей Малакки, рыночная экономика сменяла то, что до сего времени было еще всего лишь первобытной жизнью под знаком простого воспроизводства. Португальский хронист писал, имея в виду прошлое жителей Молуккских островов: «Они мало заботились о том, чтобы сеять или сажать; они жили, как в первые века [человечества]. Поутру они добывали из моря и в лесу то, чем питались целый день. Живя грабежом, они никакой прибыли не извлекали из гвоздики, и не было никого, кто бы ее у них покупал» 515 . Когда Молуккские острова были включены в сеть торговли, образовались плантации и завязались регулярные отношения между Малаккой и островами пряностей. Купец- келинг (понимай: купец-индуист с Коромандельского берега) Нина Суриа Дева ежегодно отправлял на Молуккские острова (гвоздика) и на острова Банда (мускатный орех) восемь джонок. С того времени эти острова, заполоненные монокультурами, жили лишь благодаря рису, который доставляли на них яванские джонки, которые к тому же добирались до Марианских островов, в сердце Индийского океана.

Итак, экспансия ислама была организующей. В Малакке, как и в Тидоре, как и в Тернате, а позднее — в Макассаре, образовались «султанаты». Самое любопытное — это утверждение необходимого для торговли лингва франка , который произошел от малайского языка и на котором в купеческой метрополии Малакке говорили все. По всей Индонезии и ее «Средиземноморьям», говорит португальский хронист, «языки столь многочисленны, что даже и соседи, так сказать, не понимают друг друга. Ныне они похваляются малайским языком, большинство людей на нем говорит, пользуясь им по всем островам, как пользуются в Европе латынью». И без удивления констатируешь, что 450 слов из словаря Молуккских островов, которые привезла в Европу экспедиция Магеллана, — это слова малайские 516 .

Индонезия предлагает европейцам свои богатства.Португальцы, создавшие свой центр в Малакке, быстро составили перечень богатств архипелага. Прежде всего — перец, тонкие пряности и золото. (По данным уже упоминавшейся карты В. Магальяйс-Годинью.)

Распространение лингва франка представляет как бы тест на силу экспансии Малакки. И все же сила эта была создана извне, как создан был в XVI в. успех Антверпена. Ибо город предоставлял свои дома, свои рынки, свои склады, свои защитные институты, свой весьма ценный свод морских законов — но обмены-то питали иностранные корабли, товары и купцы. Среди этих иностранцев самыми многочисленными были мусульманские купцы из Гуджарата и Каликута (по словам Томе Пириша, тысяча гуджаратцев «плюс 4–5 тысяч моряков, кои ходят туда и обратно»); важной группой были также купцы-индусы с Коромандельского берега, келинг , у которых даже был свой собственный квартал — Кампон Келинг ( Campon Queling ) 517 . Преимуществом гуджаратцев было то, что они укоренились на Суматре и Яве столь же прочно, как и в Малакке, и контролировали основную долю реэкспорта пряностей и перца в направлении Средиземноморья. Как говорили, Камбей (другое название Гуджарата) мог жить, лишь протянув одну руку до Адена, а другую — до Малакки 518 . Еще раз обнаружилось таким образом латентное превосходство Индии, гораздо более Китая открытой для внешних отношений, связанной с торговыми сетями мира ислама и средиземноморского Ближнего Востока. Тем более что с 1430 г. Китай по причинам, которые нам не ясны, невзирая на воображение историков, навсегда отказался от дальних экспедиций. Кроме того, он умеренно интересовался пряностями, которые потреблял в небольших количествах, за исключением перца, которым он себя обеспечивал в Бантаме, зачастую минуя перевалочный пункт в Малакке.