Николай Карпан - Чернобыль. Месть мирного атома

Министерство удовлетворили представленные нами выкладки, и вскоре оттуда пришло распоряжение заняться эскизным проектом реактора <...> Проект реактора-«миллионника» под индексом Э-7, разработанный НИКИЭТом совместно с Институтом атомной энергии имени И. В. Курчатова, в 1965 году был направлен в министерство. К заседанию Ученого совета, на котором велось обсуждение проекта, мы подготовили аргументы в его защиту, ибо среди тех, кто влиял на принятие решения, у него имелись как сторонники, так и противники. Противники считали, что строиться должны исключительно водо-водяные реакторы.

Главный наш довод был такой. При сооружении канального уран-графитового реактора мы сможем использовать кооперативные связи между машиностроительными заводами, сложившиеся еще при изготовлении первых промышленных реакторов. И это позволит справиться с задачей за 5-6 лет. Американцы же, как известно, тратят на строительство больших корпусных реакторов 8-10 лет (своего опыта в таком строительстве у нас просто не было, корпусной реактор на Нововоронежской был небольшой мощности). А все, что касалось сроков, имело тогда большую актуальность: в стране сложилась трудная обстановка с энергоснабжением <... >

Другой наш довод состоял в том, что канальный реактор не потребует ничего такого, что оказалось бы не по силам обычному, не специализированному машиностроению <... >

И, наконец, в Э-7 не имелось конструкционных, не поддающихся замене деталей, которые подвергались бы длительному воздействию нейтронов. А это гарантировало более долголетнюю службу по сравнению с реакторами других типов.

Все доводы НИКИЭТа члены ученого совета, а с ними и руководители министерства признали вполне основательными. Наше детище получило право на существование. Ему было присвоено новое имя - РБМК (реактор большой мощности, кипящий), под которым он и вошел в мир <...>

Началась разработка технического проекта реактора. Велась она под научным руководством академика А.П. Александрова <...> Участвовал в нашей работе и Савелий Моисеевич Фейнберг. Это был последний вклад в реакторостроение видного физика, жизнь его вскоре оборвала тяжелая болезнь.

Тем временем вышло постановление правительства о сооружении атомной электростанции в районе г. Копорья (в 100 километрах от Ленинграда) <...> Для Ленинградской АЭС всего лучше подходил РБМК реактор большой мощности <...> Именно Савелий Моисеевич предложил для ЛАЭС реактор, который был своего рода гибридом из "Ивана-Два" (Сибирская АЭС), канального реактора Белоярской АЭС и трубчатого,

который был предназначен для подводных атомоходов [11]».

«Первый блок электростанции, получившей наименование Ленинградской, <...> вошел в строй в 1973 году. Помимо пара для турбин с температурой 280 градусов и давлением 65 атмосфер, станция могла производить и тепло для отопления <...>

Ну а наш коллектив в ту пору не переставал совершенствовать реакторы большой мощности. Технологические улучшения привели к заметному снижению их стоимости <...>

Серийно производимые РБМК составили энергетическое ядро Ленинградской, Курской. Смоленской, Чернобыльской, Игналинской атомных электростанций, построенных в конце 70-х - начале 80-х годов<...>

Реакторы оказались экономичными по стоимости вырабатываемой энергии. Достаточно простыми в управлении, разумеется, при соблюдении всех требований эксплуатационных инструкций <...> Одним словом, практика - критерий истины - говорила, что решение строить РБМК было обоснованным и правильным».

Итак, выбор первого типа реактора для гражданских атомных электростанций СССР был сделан. На базе удачного промышленного реактора конструкторским институтом Минсредмаша (НИКИЭТ) был очень быстро создан проект мощного энергетического реактора и передан в Министерство энергетики СССР (физические расчеты выполнил Институт атомной энергии им. И.В. Курчатова). Эти реакторы решили делать на неспециализированных заводах общего машиностроения и оснащать их средствами контроля, выполненными для невзрывоопасных производств. Проектирование (Генеральным проектировщиком АЭС с РБМК вначале был институт ГИК-11 Минсредмаша СССР, а потом им стал непрофильный "Гидропроект" им. С.Я. Жука), строительство и эксплуатацию АЭС поручили Министерству энергетики, не имеющему в то время соответствующего опыта и кадров. Только головной блок РБМК и достроенные потом на этой же площадке блоки Ленинградской АЭС остались в ведении Минсредмаша, но из-за режима секретности наработанный ими опыт был закрыт для персонала АЭС Минэнерго.

Действительно ли энергоблоки с реакторами РБМК были так хороши, безопасны и экономичны, как писал о них Главный конструктор H.A. Доллежаль? Здесь необходимо сделать небольшое отступление. Советский Союз строил АЭС не только на своей территории, но и в других странах. Причем сооружение станций за рубежом проходило по иным критериям, разительно отличавшимся от применяемых в СССР. Так к 1974 году в Чехословакии была построена безопасная и экономичная АЭС «А-1» с тяжеловодным реактором на естественном уране и газовым теплоносителем. Он обладал несравненно лучшими физическими характеристиками, чем РБМК. Физик Борис Иоффе, занимавшийся разработкой этого реактора, написал в 1974 году статью, в которой сравнивал характеристики «А-1» с отечественными РБМК и ВВЭР. Но статью в печать долго не принимали по причинам, которые позднее изложил сам Б. Иоффе так [12]: «По моему мнению, любой безопасный ядерный реактор <...> в первую очередь должен быть стабилен как физическая система, то есть иметь отрицательный (и желательно достаточно большой) температурный коэффициент (и паровой коэффициент, если реактор охлаждается водой и она может вскипеть). Именно таким свойством обладают тяжеловодные реакторы на естественном или слабообогащенном уране <...> К сожалению, все попытки построить АЭС подобного типа в нашей стране или хотя бы провести серьезное сравнение их с ВВЭР и РБМК до сих пор наталкивались на глухую стену <...> монополизма. В 1974 году, после пуска АЭС А-1 в ЧССР, я написал статью, в которой дал описание параметров и результатов пуска «А-1» в Чехословакии, а в конце была небольшая главка, где сравнивались тяжеловодные реакторы на естественном уране и газовым охлаждением, с ВВЭР и РБМК по расходу урана на единицу производимой электроэнергии (не по проблеме безопасности, тогда статью уж наверняка запретили бы). Сравнение оказалось не в пользу ВВЭР и РБМК, несмотря на то, что для последних я взял проектные данные, не оправдавшиеся при эксплуатации. Комитет по атомной энергии в лице начальника отдела АЭС запретил мне публиковать статью. В официальном заключении говорилось, что статья может быть напечатана только при условии, если главка со сравнением различных реакторов будет выброшена. Все попытки преодолеть этот запрет кончались неудачей. В конце концов, мне удалось выйти на А.П. Александрова (он был тогда президентом Академии наук, директором ИАЭ и председателем Научно-технического совета при Министерстве среднего машиностроения, то есть главой атомной проблемы), который на титульном листе статьи написал: “Все, что сказано в статье, правильно, а то, что мы строим ВВЭР и РБМК, так это по совсем другим причинам”. Причины, которые имел в виду Александров, как я понимаю, состояли в том, что технологически реакторы РБМК близки к военным и для их сооружения нужна минимальная перестройка промышленности. После этой резолюции статью опубликовали целиком. До Чернобыля это была единственная в русской специальной литературе статья, где ставился под сомнение факт, что РБМК и ВВЭР - лучшие реакторы для АЭС».