Ден Равив - История разведывательных служб Израиля

Неожиданно он побледнел и задрожал. С одной из страниц на него глядел Йосси Джиноссар — один из офицеров «Шин Бет», который только что был прощен президентом Хаймом Герцогом, что было частью усилий кабинета по прекращению скандала.

«Это человек, который меня допрашивал и оклеветал меня», — воскликнул Нафсу и поспешно написал письмо своему адвокату. «Я сказал себе, что даже через 100 лет я не забуду усмешку Джиноссара, как он приказал мне раздеться и плевал на меня, а потом, когда меня свалили на пол, он топтал меня ногами и таскал меня за волосы».

Это стало началом нового дела, не менее острого, чем дело о террористах, захвативших автобус. Это дело имело отношение к Ливану.

Никто не ожидал, что из чистенького и процветающего городка Кафр Кама в горах около моря Галилеи может вырасти скандал, связанный с деятельностью служб безопасности. Там проживало большинство членов самого маленького израильского национального меньшинства: несколько тысяч черкесов, неарабских мусульман, выходцев с советского Кавказа.

Как и большинство молодых людей своей общины, Нафсу записался добровольцем в израильскую армию и был горд тем, что дослужился до звания лейтенанта. В 1976 году, задолго до вторжения Израиля в Ливан в 1978 и 1982 годах, его направили служить на юг Ливана — примерно в 30 милях от Кафр Кама, но через израильскую границу.

«У меня не было какого-то конкретного задания, — писал Нафсу в своем дневнике. — Это были первые дни израильского присутствия в том регионе. Я выполнял различные поручения по линии разведки, не получая каких-то особых инструкций. У меня не было специальной подготовки или инструкций о поведении в случае осложнения обстановки. Моя миссия сводилась к тому, чтобы жить среди ливанцев, многие из которых были осведомителями».

Нафсу использует слово «штинкер», что является заимствованием из английского «стинкер» — этим словом означают третьестепенных коллаборационистов и осведомителей, которых израильские спецслужбы имели среди арабов, проживавших в Израиле и за границей. Молодой лейтенант писал, что в его задачу входило снабжение оружием, боеприпасами и медикаментами христиан и мусульман-шиитов, которые выступали против палестинцев.

Проявляя несомненную чуткость и глубокое понимание исторических и религиозных распрей в Ливане, Нафсу называл это «местом, которое разрушает души». Он писал: «Здесь мне легче ликвидировать человека, чем мафии в Нью-Йорке. Меня окружают джунгли беззакония и жестокости. Везде мы видели то, что, по нашим понятиям, было совершенно немыслимым: убийства и месть. Человеческая жизнь стоила очень дешево».

Дневник содержит немало записей о том, что израильские солдаты наживались на контрабанде в Израиль сигарет, часов, телевизоров и даже наркотиков. «Для меня, — писал Нафсу, — символом этого был Абу Касем. — Он был «штинкером», работавшим на все стороны. Это был Зорба Южного Ливана, скользкий, как змея, мастер интриги. Он-то и решил мою судьбу».

Дождливой ночью 4 января 1980 г., согласно дневнику Нафсу, его разбудил стук в дверь. Нафсу уже почти спал и окликнул по-черкесски: «Кто там?». Никто не ответил. Только когда он повторил свой вопрос на иврите, то получил ответ и открыл дверь. На пороге стоял Данни Снир, офицер его подразделения. Снир предложил Нафсу немедленно следовать за ним для выполнения секретного задания в Ливане, пообещав, что через день-два он возвратится домой.

Нафсу без колебаний согласился. Он поднялся на второй этаж, схватил связку одежды, которую всегда держал наготове, поцеловал свою жену Сахм, на которой женился всего три недели назад, и пошел за Сниром. Нафсу увидел свой дом только через семь с половиной лет.

Вместо своего подразделения Нафсу оказался в гостинице в Хайфе, где впервые познакомился с Йосси Джиноссаром. В то время Нафсу не знал его настоящего имени, но, поскольку с ним обращались очень хорошо, Нафсу сперва решил, что «Шин Бет» хочет его завербовать.

Однако по мере продолжения разговора он понял, что является объектом расследования. Незнакомец из «Шин Бет» расспрашивал его о некоем представителе ООП, с которым, но данным «Шин Бет», Нафсу поддерживал контакт. И тут черкесскому офицеру впервые стало страшно.

— Признавайся, что ты был двойным агентом ООП, — заявил представитель «Шин Бет». — С нами не шутят. Мы знаем все. Мы следили за тобой несколько месяцев.

Нафсу все отрицал и продолжал все отрицать, даже после того, как его перевели в тюрьму Кишон в Хайфе, где «Шин Бет» имел свои камеры.

«Начались допросы — днем и ночью, угрозы, унижения», — писал Нафсу в своем дневнике, отмечая, что у анонимного в то время Джиноссара был начальник, который называл себя «Пашош».

«Однажды «Пашош» зашел в камеру и заявил, что является заместителем директора «Шин Бет» и начальником следственного департамента. Он пообещал отправить меня туда, где допрашивали террористов, и там мне сделают укол, который превратит меня в импотента. Эта угроза повторялась постоянно на протяжении всех допросов. Иногда на моих глазах открывали стол, как бы собираясь достать оттуда шприц».

Нафсу писал в своем дневнике, что допрашивавшие его лица угрожали арестовать его жену и раздеть ее догола. «Иногда они приносили с собой журнал «Плейбой» с изображением обнаженных женщин, чтобы я понял, о чем идет речь. Они также угрожали привести мою жену и сказать ей, что у меня были гомосексуальные отношения с Абу Касемом и что они распространят в моем городе слух, что я был “гомиком”».

Нафсу понимал, что все данные против него были получены от Абу Касема и якобы он стал работать на ООП в результате сексуального шантажа. Джиноссар утверждал, что у него были свидетели, включая Абу Касема, которые видели, как он ложился в постель с палестинцем из ООП и ливанским христианином. После этих угроз Джиноссара в камеру Нафсу приходили другие работники «Шин Бет», которые выступали в роли «добрых следователей». Они обещали, что если он будет сотрудничать и все расскажет, то ему дадут увольнительную и он сможет повидаться с женой.

Каждая разведывательная служба — а израильский «Шин Бет» особенно талантлив в этой сфере — должна уметь выявлять слабости людей, с которыми она вступает в контакт. В случае с Нафсу его слабостями были жена и мужское достоинство. Как представитель черкесской общины, для которой характерен четко определенный статус мужчины, он страшился унижения, которому подвергнется, если допрашивавшие его лица распространят эту клевету.

После 40 дней непрерывных допросов он сломался. Он признался во всем, в чем его обвиняли, включая измену, шпионаж против Израиля в контакте с ООП.

На суде военного трибунала он отказался от своих показаний, заявив, что его «признания» были получены с применением угроз. Сотрудники «Шин Бет», естественно, это опровергали, и судья, как это обычно бывало в случаях, затрагивающих национальную безопасность, поверил им.