Фернан Бродель - Структуры повседневности: возможное и невозможное

Отдельные секторы экономики оставались особенно подвержены застою. Снова и снова мы будем сталкиваться с замедленными темпами, с приводящей в отчаяние неспособностью к быстрым переменам видоизмененного, но еще не ликвидированного Старого порядка — как в сфере транспорта (хотя начиная с Магеллана мир впервые осознал свое морское единство), так и в области земледелия, где успехи революционного характера затронули лишь ограниченные секторы и терялись среди массы рутинных приемов.

«Западный» национализм побуждает историков науки и техники отрицать или преуменьшать заимствования Европы у Китая. Что бы ни утверждал Альдо Миели, прекрасный, впрочем, специалист по истории точных наук, изобретение китайцами пороха вовсе не «легенда» {1187} . С IX в. н. э. они изготовляли его из селитры, серы и толченого древесного угля. Равным образом первые образцы китайского огнестрельного оружия, по всей видимости, восходят к XI в.; но первая датированная китайская пушка относится лишь к 1356 г. {1188}

Имело ли место независимое параллельное открытие на Западе? Изобретение пороха безосновательно приписывали самому великому Роджеру Бэкону (1214–1293 гг.). С полной достоверностью пушка появилась во Фландрии около 1314 или 1319 г., в Меце — в 1324 г., во Флоренции — в 1326 г., в Англии — в 1327 г. {1189} , при осаде Чивидале во Фриуле — в 1331 г. {1190} Может быть, она уже применялась на поле битвы при Креси (1346 г.), где, по словам Фруассара, «бомбардиры» англичан только «повергли в изумление» французов Филиппа VI Валуа. Более достоверно, что Эдуард III применил ее на следующий год у Кале {1191} . Но новое оружие пошло в ход по-настоящему лишь в следующем веке, во время полных драматизма гуситских войн в самом центре Европы: с 1427 г. у повстанцев были повозки с легкими артиллерийскими орудиями. Наконец, артиллерия сыграла решающую роль в конце войн Карла VII против англичан — на сей раз к выгоде прежних побежденных и спустя доброе столетие после Кале. Такое возросшее значение ее связано было с изобретением около 1420 г. зернистого пороха, обеспечивавшего мгновенное и надежное сгорание, чего не давали прежние смеси, в которых плотность вещества исключала даже малейший доступ воздуха {1192} .

Только что родившаяся артиллерия в упор бомбардирует стены городов. Миниатюра из: Martial de Paris (dit d’Auvergne). Vigiles de Charles VII. 1484 г. Национальная библиотека. Париж .

Не будем, однако, воображать, будто речь шла о постоянном применении. Нам более или менее известно, что с XIV в. артиллерия играла какую-то роль в Испании и в Северной Африке. Но вот мы оказываемся в 1457 г. в стенах Сеуты на марокканском побережье, в этом имевшем решающее значение городе, который португальцы удерживали с 1415 г. и который снова и снова атаковали мавры. Послушаем солдата — искателя приключений, добравшегося сюда, дабы сразиться с неверными: «Мы достаточно успешно стреляли в них из наших машин камнями… Мавры со своей стороны имели стрелков, вооруженных луками и пращами… И в течение всего дня они еще стреляли из нескольких катапульт» {1193} . И тем не менее четырьмя годами раньше, в 1453 г., турки под стенами Константинополя применили против города чудовищную бомбарду… Но в самой Испании во время осады Бургоса в 1475–1476 гг. все еще использовали камнеметы-требюше. К этим подробностям можно добавить, что в Египте около 1248 г. знали селитру под названием «китайского снега», пушки наверняка были в употреблении в Каире с 1366 г., а в Александрии — в 1376-м, что в 1389 г. они были обычным явлением в Египте и Сирии. Такая хронология (Кале — 1347 г., Китай — 1356 г. и т. д.) все же не устанавливает приоритета того или другого партнера в том, что касается изобретения пушки. Однако Карло Чиполла считает, что в начале XV в. китайская пушка не уступала европейской и даже превосходила ее. Но к концу века европейская артиллерия стала намного лучше всего, что смогла изготовить Азия. Отсюда и тот смешанный с удивлением страх, который вызвало в XVI в. появление на Дальнем Востоке европейских орудий {1194} . В целом китайская артиллерия не сумела или не смогла перестроиться, приспособиться к потребностям войны. Один путешественник отмечал в 1630 г., что в предместьях китайских городов «льют пушки, но не имеют ни опыта, ни сноровки в пользовании ими» {1195} .

Поначалу артиллерийские орудия были короткоствольным легким оружием, скупо обеспеченным порохом (последний был редок и стоил дорого). И не всегда точно известно, что на самом деле следует понимать под обозначавшими их названиями. Скажем, термин «рибодекен» ( «ribaudequin» ) будет обозначать комплект соединенных друг с другом стволов, аналогичных стволам аркебузы, так что его сравнивали с митральезой!

Затем орудия увеличились в размере: в среднем со 136 до 272 кг в правление Ричарда II (1376–1400 гг.), судя по образцам, сохранившимся в лондонском Тауэре. В XV в. это бывали иной раз огромные бомбарды, вроде немецких «громовых ружей» ( Donnerbüchsen ) — чудовищных бронзовых труб, уложенных на деревянные люльки, орудий, передвижение которых ставило почти неразрешимые задачи. Чудо-пушка «Страус» ( der Strauss ), которую в 1499 г. город Страсбург предоставил в распоряжение императора Максимилиана для приведения к повиновению швейцарских кантонов, двигалась настолько медленно, что едва ускользнула от рук противника. И более обыденный пример: в марте 1500 г. Лодовико Моро заказал в Германии «шесть стволов тяжелой артиллерии» — по пути в Милан два из них разбились {1196} .

Артиллерия становится мобильной. Полевые пушки Карла VIII, установленные на подвижный лафет, сопровождают армию, движущуюся по итальянским дорогам. Национальная библиотека. Париж .

Еще до этого времени зародилась сравнительно мобильная артиллерия значительного калибра, способная следовать за передвижениями войск: таковы были пушки братьев Бюро, орудие побед Карла VII при Форминьи (1450 г.) и при Кастильоне (1453 г.). Подвижная артиллерия с бычьими запряжками существовала в Италии: мы видим ее в незначительной стычке у Молиначелы в 1467 г. {1197} Но только в сентябре 1494 г., вместе с Карлом VIII, пришла в Италию пушка, поставленная, к ужасу благоразумных людей, на лафет, с запряжкой сильных лошадей. Она стреляла чугунными ядрами, не каменными; применение таких ядер быстро сделалось всеобщим, и снаряды эти нацеливались уже не только на дома осажденного города, но и на его стены. Ни один укрепленный город, где до того все дело заключалось в том, чтобы защитить или сдать ворота, не мог выстоять перед такими бомбардировками в упор. Ибо орудия подвозили к самому подножию стен, на внешний край рва, и сразу же помещали в укрытия — «под навесы», как говорит Жан д’Отон, хронист Людовика XII.