Марина Могильнер - Новая имперская история Северной Евразии. Часть I

Это был естественный процесс конструирования собственной легитимности, не от хана Узбека (как во времена Дмитрия Донского) и даже не от Бату, а от «домашней» традиции государственности. Сформировавшееся в результате политического кризиса второй четверти XV в. обоснование власти Московского великого князя как защитника православия и всех русских земель хорошо соответствовало новому историческому мифу, в котором центральную роль заняли, зачастую сливаясь, фигуры Владимира Святославича («крестителя») и Владимира Мономаха (мудрого правителя, связанного с Византийской империей). При этом московские книжники и политики представляли себе Рѹськую землю по аналогии с ВКМ второй половины XV в. — как стремящуюся к централизации иерархическую систему с единой столицей (в Киеве). Эта внутримосковская эволюция политического и культурного воображения неизбежно вела к внешнеполитической конфронтации с ВКЛ, которое само претендовало на роль наследника Рѹськой земли (и с куда большим основанием, чем ВКМ; по крайней мере, сам Киев принадлежал ВКЛ). Договор между великими княжествами 1449 г., казалось бы, исключал взаимные территориальные претензии и конфликты — но лишь в рамках традиционного разделения рѹських земель на вассальные Золотой Орде русские княжества и вошедшие в ВКЛ руськие земли. Теперь же речь шла не о спорных пограничных территориях, а о переделе наследия Рѹськой земли: в московских текстах к началу 1470-х гг. формируется концепция «Москва — третий Киев». В 1471 г. Иван III сообщил новгородцам, попытавшимся перейти в вассальную зависимость от ВКЛ:

Отчина есте моя, люди Новгородстии, изначала от дед и прадед наших, от великого князя Володимера, крестившего землю Русскую, от правнука Рюрикова, перваго великого князя в земли вашеи. И от того Рюрика даже и до сего дне знали есте один род тех великих князеи, прежде Киевских, до великого князя Дмитриа Юрьевича Всеволода Володимерьского. А от того великого князя даже и до мене, род их, мы владеем вами и жалуем вас и бороним отселе, а и казнити волны же есмь, коли на нас не по старине смотрити начнете. А за королем никоторым, ни за великим князем Литовским не бывали есте, как и земля ваша стала.

А в 1490 г. он уже заявил в послании императору Священной Римской империи Максимилиану I о прямых претензиях к ВКЛ: «…если, даст Бог, когда начнем отвоевывать свою отчину Великое княжество Киевское, которым владеет Казимир, король Польский, и его дети…».

Идея исторического и культурного (языкового и религиозного) единства государства была революционной в Европе середины XV в. Она подрывала фундамент политической легитимности, стоящей на вассальных отношениях князей и королей. Само ВКМ номинально считалось вассалом мусульманской Большой Орды с преимущественно тюрко-кыпчакским населением, в свою очередь, верным вассалом Москвы было Касимовское ханство, с преобладанием мусульман-тюрок среди привилегированных слоев. Если внутри Великого княжества Московского предпочитали разделять риторику (формализованные в словах идеи) и реальную политическую практику (никто не воспринимал Касимовское ханство как враждебную силу и не требовал крещения касимовцев), то возникающая в результате освобождения от сюзеренитета Орды внешняя политика оказалась пропитана новыми идеями, и этот идеологический подход был чреват далеко идущими последствиями.

Первым поводом к противостоянию формально дружественных ВКМ и ВКЛ стало решение судьбы Новгорода. Попытка Новгорода избежать усиления контроля со стороны Москвы переходом под сюзеренитет ВКЛ (которое также могло претендовать — через Киевское наследие — на власть над Новгородом) вызвала поход московского войска летом 1471 г., поражение новгородцев, разгром «литовской партии» среди новгородского патрициата и заключение вассального договора с Москвой. В это же время к польскому королю и великому князю Литвы Казимиру IV прибыло посольство от хана Большой Орды Ахмата, среди прочего поддержавшее притязания ВКЛ на Новгород. Узнав о подчинении Новгорода Москве, хан Ахмат воспринял это как прямой вызов своему авторитету и летом 1472 г. организовал масштабный поход на Москву. В Москве сочли претензии номинального сюзерена незаконными (Новгород формально издавна считался «отчиной» московских князей — во всяком случае, новгородское княжение никогда не требовало санкции Орды) и выслали войско навстречу Ахмату. Ордынцам не дали переправиться на территорию ВКМ через Оку, и Ахмат вынужден был вернуться назад ни с чем. Это событие в Москве оценили как решающую победу над Ордой: отказались от выплаты дани и сообщили иностранным державам о прекращении формальной вассальной зависимости ВКМ от Большой Орды.

В практическом плане после этого решения изменилось немного: дань в Орду и прежде платили нерегулярно. Размер дани, вероятно 7000 рублей со всего ВКМ, был в два с лишним раза меньше, чем должен был по договору 1471 г. заплатить Новгород Москве в качестве контрибуции (т. е. тягостным, но вполне посильным). С прекращением выплаты дани платежи ханам — наследникам Золотой Орды в рамках поддержания дружественных отношений не прекращались и в XVI в. и достигали нескольких тысяч рублей в год.

В 1476 г. хан Ахмат начал систематически восстанавливать былую силу Золотой Орды, пытаясь подчинить бывшие улусы — Крым, Астрахань, в 1480 г. очередь дошла до Москвы. Летом 1480 г. он снова двинулся на Москву, в конце сентября два войска встали друг против друга, разделенные пограничной речкой Угрой (приток Оки): Ахмат пришел со стороны ВКЛ. 26 октября Угра замерзла, а 11 ноября Ахмат приказал своим войскам отступать, так как они не были готовы к зимней кампании. Ни одна из сторон не решилась начать сражение, поскольку от его исхода зависело слишком многое. Впрочем, отступив, Ахмат фактически признал отказ от попыток подчинить Москву, что привело к падению его авторитета и гибели в 1481 г. Однако спустя двадцать лет, в 1502 г., Иван III сам направил посла в Большую Орду к хану Шейх-Ахмеду (сыну Ахмата) с изъявлением покорности и годовой данью. Это был тактический маневр, разрушавший союз противников Москвы (ВКЛ и Орды) и усыплявший бдительность хана: одновременно Иван III договорился с крымским ханом о нападении на Шейх-Ахмеда. В том же 1502 г. Большая Орда пала под ударом крымчаков и навсегда прекратила свое существование. Таким образом, любая дата между 1462 (изменение дизайна московских монет Иваном III) и 1502 гг. может быть выбрана как символ окончания вассальной зависимости Москвы от Орды. На самом деле этот процесс растянулся на десятилетия, и формальная сторона не играла решающей роли для московских правителей, больше заинтересованных в стратегической стабильности.