Уильям Макнилл - Восхождение Запада. История человеческого сообщества

Поскольку теоретическое понимание проблем народонаселения остается несовершенным даже для нового времени, когда нам доступны практически точные данные обо всем происходящем, было бы смешно утверждать, что можно понять, отчего зависел рост и спад населения в древности. Помимо новых тяжелых болезней, действовали и другие факторы, подрывавшие численность населения Римской империи. Половые извращения и обычай принимать очень горячие ванны (убивающие мужское семя), также могут объяснить, почему высшие слои римского общества постепенно выродились; тогда как экономическая и психологическая неуверенность влияла на снижение рождаемости среди крестьян и ремесленников. Относительная важность и практическое влияние этих и иных факторов просто не могут быть адекватно оценены.

О фундаментальной важности падения населения в римской истории см. провокатив-ные рассуждения Arnold Hugh Martin Jones, Ancient Economic History: An Inaugural Lecture Delivered at University College, London (London: H.K.Lewis, 1948).

См. Hans Bielenstein, «The Census of China during the Period 2-742 A.D.», Museum of Far Eastern Antiquities, Stockholm, Bulletin, XIX (1947), 125-63.

Резкое снижение население несет в себе зерно самоисправления, так как следующее за ним падение производительности прерывает или уменьшает дальнюю торговлю, поскольку она главным образом оперировала предметами роскоши. Но по мере того, как контакт между удаленными частями мира уменьшался, мы можем предположить, что передача болезней также снижалась, ограничивая, вероятно, главный фактор, подкашивавший цивилизованное население крайних точек ойкумены. Тем не менее те, кто выжили, сохраняли в своей крови иммунитет, что означало, что повторный контакт с болезнью в отдаленных частях Евразии уже не имел таких опустошительных последствий, как в II—IV вв. н. э.

Классическая греческая цивилизация оформилась при существенным образом похожих обстоятельствах, когда захватчики железного века разрушили космополитизм ранней цивилизации Среднего Востока, которая, по крайней мере на своих окраинах, включала бассейн Эгейского моря.

Его имя на санскрите идентично имени основателя империи Маурьев; но во избежание путаницы в английском языке, имя более позднего основателя империи принято писать через дефис. (В русском языке такая традиция отсутствует; вместо этого делается различие между Чандрагуптой Маурьей и Чандрагуптой I. - Прим. пер.)

320 г. знаменовал собой первый год эры Гуптов, согласно указу Чандрагупты I, изданного, возможно, по поводу своей коронации. R.C.Majumdar et al. (eds.), Vie History and Culture of the Indian People (Bombay: Bharatiya Vidya Bhavan, 1954), III, 2.

A.L. Basham, The Wonder That Was India (London: Sidgwick & Jackson, 1954), p. 126.

Китайский паломник Фа-сянь, посетивший буддийские святыни и монастыри во время правления Чандрагупты II, был весьма удивлен легкостью и ограниченностью имперской администрации и одобрительно отмечал свободу и процветание простонародья: «Люди многочисленны и счастливы; они не обязаны регистрировать свои семейства или угождать чиновникам и их правилам... если они хотят идти, то идут; если хотят остаться, то остаются». J.H.Legge, Record of the Buddhistic Kingdoms, Being an Account of the Chinese Monk Fa-hsiens Travels (Oxford: Clarendon Press, 1886), pp.42-43.

R.C. Majumdar et c., History and Culture of the Indian People, II, 254-57, 335-59; M.Winternitz, Geschichte der indischen Literatur (Leipzig: Amelangs Verlag, 1920), III, 479-504; Arthur Berriedale Keith, A History of Sanskrit Literature (London: Oxford University Press, 1928), pp.439-48.

Мораль государственного управления, выраженная в Дхармашастрах, резко отличается от той, что содержится в Артхашастре. Возможно, аморальные методы достижения власти, рекомендованные Артхашастрой, описывают то, что действительно происходило в Индии, более достоверно, чем предписания Дхармашастр. Слишком мало известно об управлении индийскими государствами, чтобы можно было сейчас делать какие-то общие выводы.

Нужно сделать исключение для тамильского языка, одного из дравидских языков Южной Индии. Тамильский язык обрел литературную форму в эпоху Гуптов и никогда не перестал быть важным средством письменной передачи информации.

В страну тамилов знания об арийской Индии и об эллинистическом Средиземноморье проникли в предшествующие столетия как чуждые, но захватывающие сюжеты. Последующий расцвет тамильской литературы и искусства был подобен весне, молодости и нисколько не напоминал зрелый культурный синтез санскритской Индии; однако, как увидим, тамилы внесли важный вклад в распространение цивилизации и в значительной мере в религию остальной Индии, особенно в 600-1000 гг., когда местную культурную автономию Южной Индии затмили величие и зрелость северных достижений. Ср. отношения между ирландским и латинским христианством в тот же период.

Литература на санскрите всегда оставалась устной, так что язык никогда не утрачивал роль разговорного для образованных брахманов. Это означало, что люди, не знающие разговорного языка друг друга, часто могли объясняться на санскрите. Ср. роль латыни в средневековой Европе или роль английского языка в современной Индии.

Гита представляет собой диалог между Арджуной, главным героем «Махабхараты», и его возницей Кришной, в котором Кришна объясняет всю природу человека и вселенной, открывает, что он является аватарой Вишну и обещает Арджуне спасение. Даже в довольно скромных рамках Гиты находят выражение противоречивые доктрины; но мистический тон поэмы обеспечивает единство, которое для ее поклонников превосходит логику. См. Franklin Edgerton, Tlie Bhagavad Gita, Translated and Interpreted («Harvard Oriental Series», Vols.XXXVIII-XXXIX [Cambridge, Mass: Harvard University Press, 1944]).

He существует удовлетворительного перевода «Махабхараты» на английский язык. Однако переводы отрывков, чтобы получить представление о целом, можно найти в работах: Edward P. Rice, Тhе Mahabharata: Analysis and Index (London: Oxford University Press, 1934); S.C. Nott (ed.), The Mahabharata of Vyasa Krishna Dwaipayana: Selections (New York: Philosophical Library, 1956).

Самый ранний из дошедших до нас драматических отрывков - буддийский рассказ об обращении двух последователей Будды, датирован приблизительно 100 г. Самые ранние полностью дошедшие до нас пьесы на санскрите, вероятно, датированы IV в., как раз перед временем Калидасы, признанного мастера санскритской драматургии и придворной поэзии.

Природа и масштаб греческого влияния на драматургию на санскрите продолжают оставаться предметом горячих споров. См. обзор в A.Berriedale Keith, The Sanskrit Drama (Oxford: Clarendon Press, 1924), pp. 12-77.

Из самой известной поэмы Калидасы «Облачный гонец». Перевод A.L. Basham in The Wonder That Was India, p.420.

Поэт Бхати (VII в.) так завершил одно из своих стихотворений: