Павел Подляшук - Товарищ Инесса [Документальная повесть]

По словам Н. А. Семашко, в конспиративной переписке Ленин так и величал школу: «Наша длинная ослица». Не раз в дружеских беседах с учениками острил он по этому поводу (см. заметку Н. Семашко «Партийная школа под Парижем» в журнале «Пролетарская революция», 1923, № 2).

В Лонжюмо Инесса сняла двухэтажный дом при въезде в деревню. Внизу устроили общую столовую; тут же квартировали трое слушателей партийной школы: Серго Орджоникидзе, Семен (Шварц), Захар (Бреслав). Владимир Ильич с Надеждой Константиновной жили на другом конце деревни, в простеньком крестьянском доме, — каменном, с островерхой крышей, с палисадником, окруженным изгородью из штакетника. Слушатели разместились кто где в крестьянских жилищах. Занятия проводили в пустом остекленном сарае, к восьми утра туда собирались и преподаватели и ученики.

Занимались много и усердно.

Сохранилась машинописная копия письма, отправленного Серго Орджоникидзе неизвестному. Серго рассказывает о первых днях пребывания в Лонжюмо, когда еще не все слушатели съехались:

«Покуда идут подготовительные занятия, Ленин читает с нами Коммунистический Манифест… Роза Люксембург, кажется, будет. Список лекторов будет составляться сообща с нами. Горький отказался читать по литературе, будет читать Луначарский… Читать покуда еще не читаем, так как приехал я еще 4 дня как только. Но теперь взялся приготовить небольшой реферат. Что такое профсоюзы и каковы они должны быть, т. е. нейтральные или партийные».

Несколькими фразами далее сказано: «Иду на занятия. Учимся писать статьи и корреспонденции в газеты, учит жена Ленина» (ЦПА ИМЛ, ф. 338, оп. 2, ед. хр. 20944, л. 1, 2).

Так было в первые дни. А потом нагрузка увеличилась, занятия пошли полным ходом. Владимир Ильич читал лекции по политической экономии (29 лекций) по аграрному вопросу (12 лекций), по теории и практике социализма (12 лекций). Кроме того, прочитал три лекции о материалистическом понимании истории.

Николай Александрович Семашко вел занятия по курсу «Рабочее законодательство», Анатолий Васильевич Луначарский — по истории литературы и искусства. Кроме того, Луначарский руководил воскресными поездками слушателей в художественные музеи Парижа. Там, знакомясь с шедеврами живописи и ваяния, ученики лонжюмовской школы проходили, так сказать, наглядный курс эстетики.

Инесса прочитала четыре лекции по истории социалистического движения в Бельгии, она вела также практические занятия по политэкономии. Вот когда пригодились знания, которые она получила в жизни, в борьбе, а также в университетах Брюсселя и Парижа.

Некоторые лекторы приезжали на велосипедах из Парижа, другие поселялись тут же, в деревенских домах. В свободные минуты вспыхивает спор, слышатся шутки. Вечерами гурьбой отправлялись на прогулку, пели хором. И далеко по окрестным полям разносились слова старой песни: «Быстры, как волны, все дни нашей жизни…» А то располагались под скирдами, разговаривали о всякой всячине или молча глядели на звезды, мерцавшие на чужом небе. Думали о России.

Инесса в Лонжюмо была не только одним из преподавателей — она была первым помощником Ленина и Крупской по организации школы и по ведению занятий: Теперь ее, наверное, назвали бы завучем. Но одновременно она выполняла и административные и всякие иные функции. Словом, как всегда, не отказывалась ни от какого дела, если только оно шло на пользу. И хотя она вовсе не была столь уж общительно-оживленна, казалась скорее замкнуто-сосредоточенной, Инесса словно магнитом притягивала людей. Вероятно, потому, что никогда ни к чему не относилась равнодушно, всегда принимала все близко к сердцу.

В Лонжюмо к ней тоже тянулась большевистская публика.

Ранней осенью программа школы была пройдена. Ученики собирались в Россию: там их ожидали практические революционные дела.

В Россию, на нелегальную работу, всей душой рвалась и Инесса. Однако ей пришлось повременить. Во- первых, в посылке людей из-за границы существовал известный план; и, во-вторых, надо было ради партии потрудиться еще здесь, в эмиграции.

Опять Париж. — Опять кропотливая, черновая работа бок о бок с Лениным и Крупской, под каждодневным ленинским руководством. Энергичная организационная деятельность по созыву Пражской конференции. Окончательный разрыв с меньшевиками, очищение партии от оппортунистов. Подготовка партии к борьбе в новых условиях: к выпуску «Правды», к выборам в IV Государственную думу.

В Париж все чаще приходили сообщения о подъеме стачечного движения на российских заводах и фабриках, о разгроме ликвидаторов, о росте влияния большевиков. Как они воодушевляли, эти первые ласточки грядущей революционной весны!

Накануне нового, 1912 года состоялось в Париже совещание представителей заграничных большевистских групп. В преддверии Праги, в порядке подготовки к VI Всероссийской конференции РСДРП.

В моих руках дорогая реликвия той поры — простенькая школьная тетрадка в зеленой обложке. На последней странице этой обложки отпечатана, как водится, таблица умножения, а на первой — от руки выведена надпись: «Совещание большевиков заграницы. С 27-го — 30-е декабря 1911 г. н. с. включительно».

Руководил совещанием Ленин; он открыл его, сделал доклад о положении в партии, многократно выступал. В списке участников — Александров (Семашко), Камский (Владимирский), Крупская, Инесса, Карпинская и ряд других.

Заседали по целым дням, перерыв — только для обеда. Прения были жаркие. Речь шла об организационных основах партии, о ее стратегии и тактике.

В тетради все это запротоколировано; заполнена она мелким, бисерным почерком.

В конце заседания 28 декабря, после докладов, выступлений и реплик, после ряда голосований и заявлений «в порядке ведения» была избрана «Резолютивная комиссия»: Ленин, Камский, Александров, Инесса. В основу работы комиссии лег написанный Лениным проект «Организация партийных с.-д. сил за границей и задачи большевиков». «Резолютивная комиссия», по-видимому, работала ночью; во всяком случае на следующее утро, как явствует запись в тетрадке, окончательный текст резолюции был прочитан, прокомментирован и принят (ЦПА ИМЛ, ф. 351, оп. 1,ед. хр. 70).

Ленин тотчас же уехал в Прагу. Инесса в Пражской конференции не участвовала.

Но вот я читаю «Извещение о Всероссийской конференции РСДРП», его самые первые, начальные фразы: «Очередное дело, наконец, выполнено. Наша партия собрала свою конференцию, решила на ней все важнейшие вопросы, уже давно требующие разрешения, создала русский ЦК и вообще сделала самые энергичные шаги для восстановления разрушенного центрального аппарата партии» («КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК», ч. 1, изд. 7, Госполитиздат, 1954, стр. 226). И за этими так поразительно просто звучащими словами: «Очередное дело, наконец, выполнено…» — я вижу и Инессу, ощущаю ее вклад в общее дело. Бессонные ночи и утомительную беготню по Парижу, темпераментные схватки с идейными противниками и самозабвенный труд для будущего.