Константин Колонтаев - История Русской Полиции

Однако это совсем не означало, что охранные отделения действовали абсолютно бесконтрольно. Прокурорскому надзору подвергались все производимые охранкой оперативные действия: аресты, обыски, задержания.

Перед каждым действием, которое должно было сопровождаться арестами и обысками начальник того или того охранного отделения приходил к прокурору местной судебной палаты и на основании данных агентурного и наружного наблюдения обосновывал необходимость арестов и обысков у лиц, принадлежащих к той или иной организации. После получения разрешения у прокурора на проведения этих действий начальник охранного отделения назначал офицера или чиновника, который должен был вести дознание по будущим арестам. К этому офицеру прикреплялся заместитель прокурора, под чьим надзором это все осуществлялось. Если охранного отделения в данной местности не было, то аналогичный порядок применялся для местного жандармского управления 21.

Таким образом, между охранными отделениями и жандармскими управлениями, находившимися в одной и той же местности сложилось следующее распределение труда: охранные отделения организует агентурное и наружное наблюдение за революционными организациями. Затем в зависимости от от обстоятельств дела либо передавало информацию жандармскому управлению, которое самостоятельно или вместе с общей полицией проводили аресты, обыски, а затем с участием и под наблюдением прокуратуры проводит следствие для передачи дела в суд, либо охранное отделение само проводит аресты и решает затем дела арестованных в административном порядке без суда (высылка, ссылка, постановка под полицейский надзор и т. д.).

Говоря о розыскной деятельности Департамента полиции в этот период времени нужно отметить, что по своей старой традиции она по-прежнему была направлена против террористического направления в русском революционном движении. В 1891–1901 годах это различные народнические группы революционного направления. С 1901 года — партия социалистов-революционеров, куда вошли затем большинство из этих групп. Поэтому целенаправленная агентурная работа шла именно в этом направлении.

К 1898 году Департамент полиции имел в народнических кружках большое количество агентов, действовавших в России, так и за границей. Все это привело к тому, что среди основателей партии эсеров, первых членов её ЦК оказался Евгений (Евно) Азеф начавший по собственной инициативе с 1893 года сотрудничество с департаментом полиции, находясь на учебе в Германии. Сразу после возникновения партии эсеров Азеф стал заместителем П. А. Гершуни — руководителя боевой организации, а после его ареста — в 1903 году возглавил эту боевую организацию, руководя ею до момента своего разоблачения в 1909 году.

Сложнее обстояло дело с социал-демократами, как в смысле особой их законспирированности по сравнению с эсерами, а так же потому, что вплоть до первой русской революции 1905–1907 годов Департамент полиции не считал социал-демократов серьезной политической силой, заслуживающей особого внимания. Поэтому серьезной работы по насаждению агентуры в социал-демократической среде практически не велось, вплоть до 1906 года. Неудивительно, что и общая осведомленность у политической полиции о процессах в социал-демократическом движении в указанный период времени была значительно ниже.

Об этом свидетельствуют события, связанные с I и II съездами РСДРП. Так, I съезд, состоявшийся в Минске в начале 1898 года, прошел практически без каких-либо помех со стороны полиции. Только после опубликования его основных документов в нелегальной печати Департамент полиции счел нужным начать действовать. Среди делегатов II съезда РСДРП, состоявшегося в 1903 году за границей, также не оказалось ни одного полицейского агента, и о принятых там решениях, не говоря уже о чем велись дебаты, департамент полиции имел самые смутные представления. Главным источником сведений о социал-демократии в этот период времени являлись агенты, действовавшие в околореволюционной или либеральной среде.

Продолжая разговор о розыскной деятельности Департамента полиции, нужно отметить, что помимо агентурной работы и наружного наблюдения по-прежнему важным источником сведений по самым разным сторонам общественной политической жизни для него оставалась система перлюстрации писем. Перлюстрацией писем занимался особый орган министерства внутренних дел, подчиненный только министру — секретная экспедиция. Её службы (неофициальное название "черные кабинеты"), находились в почтамтах всех более менее крупных городах Российской империи и, прежде всего, Петербурга, Москвы, Варшавы, Киева, Одессы, Харькова, Вильно, Тифлиса и других 22.

Работа этих кабинетов строилась на следующих основах: в первую очередь перлюстрации подвергались те письма, отправители или получатели которых значились в специальных списках. Это были фамилии тех лиц, которые были известны, как революционные эмигранты или члены революционных организаций, действующих в России. Кроме них, обязательному вскрытию подлежали письма министров, губернаторов и других высших государственных чиновников 23.

Поскольку большинство революционеров, владея конспирацией, обычно использовали чужие фамилии и подставные адреса, то чиновники-перлюстраторы проводили отбор писем по "подозрительным" почеркам или выбирая наугад несколько писем из двух-трех сотен.

После вскрытия письма внимательно осматривались, подвергались действию различных химикалиев на предмет выявлений тайного текста, если текст был зашифрован, то подвергались расшифровке, затем передавались в Департамент полиции. Содержание писем высших государственных чиновников и придворных доставлялись министру внутренних дел, который затем представлял их царю. Данные перлюстрации писем с целью сохранения тайны перлюстрации использовались полицейскими органами исключительно для розыскных функций, категорически запрещалось использовать эти данные в процессе дознания или следствия, не говоря уже о суде 24.

Надо отметить, что политическая полиция вообще обращала особое внимание на учреждения связи, все служащие перед поступлением на эту работу подвергались тщательной проверке. Вполне благонадежными считались только те из них, кто оказывал содействие политическому розыску, все остальные брались на особый учет. Надо отметить, что набор чиновников для работы в "черных кабинетах" по профессиональным качествам был очень неплохим. Так, в 1907 году один из служащих "черного кабинета" петербургского почтамта был по личному представлению министра внутренних дел Столыпина награжден орденом Владимира 4-й степени за изобретение специального аппарата для изготовления копий сургучных печатей. Очевидно, подобных умельцев там было немало, поскольку в "черном кабинете" столичного почтамта имелся полный набор печатей и штампов всех иностранных посольств, миссий и консульств, чья переписка также интенсивно вскрывалась. Для этой цели имелось немало настоящих полиглотов, один из которых владел 26 европейскими и восточными языками 25.