Фернан Бродель - Игры обмена

По этим признакам вы узнаете «капиталистическую» организацию, ту самую, какую вызвала к жизни Английская революция: собственник, крупный арендатор, сельскохозяйственные рабочие. За исключением того — и это важно! — что с точки зрения технологии здесь ничто не изменится вплоть до XIX в. 184 184 Ibid., p. 299. И за тем исключением, что несовершенная организация этих производственных единиц, их зерновая специализация, высокий процент собственного потребления и высокие арендные платежи делали такие единицы чрезмерно чувствительными к курсу [цен] на зерно. Его понижение на два-три пункта на мелёнском рынке — и вот уже затруднения, даже банкротство, если слишком много плохих урожаев или годов с низкими ценами следовали один за другим 185 185 Ibid., p. 145 sq. . И тем не менее этот арендатор был новой фигурой, обладателем долго накапливаемого капитала, который делал из него уже предпринимателя.

Во всяком случае, мятежники времени «Мучной войны» 1775 г. не впадут в заблуждение на этот счет: свое озлобление они обратят именно на крупных арендаторов вокруг Парижа и в других местностях 186 186 Люблинский B. C. Вольтер и Мучная война.— В кн.: В память акад. Е. В. Тарле. М., 1957; перевод на французский яз. см.: Lublinsky V. S. Voltaire et la guerre des farines.— “Annales historiques de la Révolution française”, 1959, p. 127—145. . Тому было по меньшей мере две причины: с одной стороны, крупное хозяйство, предмет зависти, почти всегда было делом арендатора; с другой стороны, последний был истинным хозяином деревенского мирка, так же точно, как и живший на своей земле сеньер, а может быть, и в большей степени, ибо арендатор был ближе к крестьянской жизни. Он был одновременно и обладателем запасов зерна на складах, и работодателем, и кредитором или ростовщиком; а зачастую собственник поручал ему «сбор чиншей, шампара, баналитетов и даже десятины… Во всем Парижском районе [эти арендаторы] с дорогой душой выкупят с наступлением Революции имущества своих прежних господ» 187 187 См. Goubert P. в: Braudel F., Labrousse E. Histoire économique et sociale de la France, II, p. 145. . Там речь шла о капитализме, который пытался прорасти изнутри. Немного терпения — и все ему удастся.

Суждение наше было бы еще яснее, если бы нам было дано лучше увидеть этих крупных арендаторов, узнать их жизнь, судить de visu об их отношении к своим слугам, конюхам, пахарям или возчикам. Возможность к тому предоставляет нам (а затем лишает нас ее) начало «Журнала» (“ Cahiers ”) капитана Куанье, который родился в 1776 г. в Дрюи-ле-Бель-Фонтен, в нынешнем департаменте Йонна, но накануне или же в начале Революции находился на службе у крупного торговца лошадьми в Куломье, вскоре оказавшегося связанным со службами ремонта [кавалерии] революционной армии. Купец этот имел луга, пахотные земли, арендаторов, но рассказ не позволяет нам судить об его действительном положении 188 188 «Журнал» издан Жаном Мистлером (Mistier J.) в 1968 г., р. 40, 46. . Был ли он прежде всего купцом? Земельным собственником, ведшим собственное хозяйство? Или же рантье, сдававшим в аренду свои земли? Вне сомнения, и тем, и другим, и третьим одновременно. Он, бесспорно, вышел из среды крупных зажиточных крестьян. Его отеческое, ласковое отношение к своим работникам, большой стол, за которым собирались все, с хозяином и его женой, сидящими во главе его, «хлеб, белый как снег», — все это очень напоминает [прошлое]. Молодой Куанье побывал на одной из больших ферм этих мест; он восхищается молочным заводом, где «повсюду краны», столовой, где все сверкает чистотой — кухонная утварь, стол, до блеска натертый воском, как и скамейки. «Каждые две недели, говорит хозяйка дома, я продаю повозку сыров; у меня 80 коров». К сожалению, эти картины остаются краткими, а старый воин, писавший эти строки, излагает свои воспоминания торопливо.

Со времени завоевания своих владений на материке Венеция в начале XV в. сделалась великой земледельческой державой. И до этого завоевания ее патриции владели землями, скажем, «за Брентой», на богатой падуанской равнине. Но с завершением XVI в. и в особенности после кризиса первых десятилетий века XVII патрицианское богатство, испытав подлинный переворот, покинуло сферу крупной торговли и решительным образом обратилось в сторону земледельческого хозяйства.

Зачастую патриций получал свою землю за счет крестьянской собственности, — история давняя и банальная — настолько, что с XVI в. аграрные преступления (против собственника, его семьи, его имущества) были частым явлением. Во время подчинения материковых земель патриций использовал к своей выгоде конфискации, производившиеся Синьорией, и последующие распродажи [конфискованного]. И все больше и больше новых земель получали посредством мелиоративных работ, которые позволяли с помощью каналов и шлюзов осушать заболоченные земли. Эти улучшения земель с помощью или под наблюдением государства и с участием, отнюдь не всегда теоретическим, деревенских общин были типично капиталистической операцией 189 189 Braudel F. Médit..., I, p. 70 sq. . Ничего нет удивительного в том, что в итоге этого продолжительного опыта в век Просвещения Венеция, обильная травами, стала центром непрерывной сельскохозяйственной революции, явным образом ориентировавшейся на животноводство и на производство мяса 190 190 Georgelin J. Venise au siècle des Lumières. 1978. p. 232 sq. .

Так, за рекой Адидже, напротив Ровиго, возле деревни Ангуиллара, старая патрицианская фамилия Трон владела 500 гектарами в едином массиве. В 1750 г. там работало 360 человек (в том числе 177 постоянно, а 183 — нанятых на короткий срок в качестве наемных работников ( salariati )) артелями самое большее по 15 человек. Следовательно, то было капиталистическое хозяйство. Относительно этого слова Жан Жоржелен пишет: «Мы не впадаем в анахронизм. Слово это широко употреблялось в XVIII в. в Венеции (и в Пьемонте). Мэры области Бергамо — полуграмотные, чему доказательство их письма, — без колебаний отвечали утвердительно на заданный в опросном листе подесты *CL *CL Подестà — глава городского самоуправления и судья в городах средневековой Италии.— Прим. перев. Бергамо вопрос: « Есть ли там у вас капиталисты? » (“ Vi sono capitalisti qui? ”) И под капиталистом они понимали человека, который являлся извне, дабы со своими собственными капиталами заставить работать крестьян» 191 191 Georgelin J. Une grande propriété en Vénétie au XVIII e siècle: Anguillara.— “Annales E.S. C.”, 1968, p. 486, note 1. .

Ангуиллара была своего рода земледельческой мануфактурой. Все там протекало под надзором управляющего. Руководители артелей не делали ни малейшей поблажки наемным работникам, которые имели право лишь на часовой перерыв в день: надсмотрщик следил за этим «с часами в руке» (“ orologio alla mano ”). Все производилось методично и дисциплинированно: поддержание в порядке канав, голубятен, уход за тутовыми деревьями, перегонка плодов на вино, рыбоводство, раннее — в 1765 г. — введение культуры картофеля, сооружение дамб, дабы защититься от опасных вод Адидже или даже для отвоевания у нее новых земель. «Хозяйство — это улей, не перестающий гудеть даже зимой» 192 192 Ibid., p. 487. : работа мотыгой, отвальным плугом, заступом, но также и глубокая вспашка и вспашка оборотная, выращивание пшеницы (урожайность от 10 до 14 центнеров с гектара), кукурузы и особенно конопли; наконец, интенсивное разведение крупного рогатого скота и овец. Большие урожаи — а значит, и большие прибыли — вполне очевидно варьировали в зависимости от года. В кризисном 1750 г. прибыль (без учета амортизационных расходов) составила 28–29 %. Но в превосходном 1763 г. она достигла 130 %! На хороших почвах Бри между 1656 и 1729 гг. прибыль в хороший год едва превышала 12 %, если подсчеты верны 193 193 Mireaux. Op. cit., p. 148 sq. .