Фернан Бродель - Игры обмена

Вполне очевидно, что картина эта неполна. То ведь путевые впечатления. Пораженный в высшей степени живописным зрелищем, Сисмонди не увидел многочисленных теневых сторон, даже малярии, весьма губительной в этих местах, слабо удерживаемых человеком. Он никак не касается серьезного вопроса о системе собственности. А ведь последняя была любопытной, и к тому же проблемы, какие она ставила, выходили за рамки Агро Романо. Землями вокруг Рима владели крупные бароны и шесть десятков религиозных учреждений. Зачастую это бывали обширные имения, такие, как у князя Боргезе, герцога Сфорца, маркиза Патрици 197 197 Reumont A. Della Campagna di Roma. 1842, p. 34—35, цит. у: Dal Pane. Op. cit., p. 53. . Но ни бароны, ни благочестивые заведения не вели сами хозяйство на своих землях. Все оказалось в руках нескольких крупных арендаторов, которых — и это любопытно! — именовали «деревенскими негоциантами (или купцами)» ( negozianti (mercanti) di campagna ). Их было едва ли больше дюжины, и они образовали некое сообщество, которое еще будет действовать в XIX в. Очень разные по социальному происхождению — купцы, адвокаты, маклеры, сборщики налогов, управляющие имениями, — эти арендаторы в действительности не были похожи на английских фермеров. Ибо если они и оставляли довольно часто в своем прямом пользовании лучшие земли, то в общем-то они имели дело с многочисленными мелкими субарендаторами и даже с пришлыми пастухами и крестьянами. Желая быть свободными в своих действиях, они систематически выживали крестьян — владетелей старинных держаний 198 198 Dal Pane. Op. cit., p. 104—105 (и прим. 25); Nicolai N. M. Memorie, leggi ed osservazioni sulle campagne di Roma. 1803, цит. y: Dal Pane. Op. cit., p. 53. .

Здесь идет речь об очевидном капиталистическом вторжении, ясно обозначившемся к середине XVIII в.; Римская Кампания была его примером в числе нескольких других [таких же] в Италии. Явление это имело место в некоторых районах Тосканы, в Ломбардии или в Пьемонте, охваченном в XVIII в. широчайшими преобразованиями. Эти крупные арендаторы ( appaltatori ) пользовались дурной славой у собственников [земель], у крестьян и у государства: их считали алчными спекулянтами, стремящимися извлечь как можно больше денег, и как можно быстрее, из земель, о сохранении плодородия которых они мало заботились. Но они были предвестниками будущего: они стояли у истоков крупной итальянской земельной собственности XIX в. Они также закулисно выступали как вдохновители аграрных преобразований, одновременно и благотворных и вредоносных, в последние годы XVIII в. Они стремились освободиться от старинной системы собственности, от держаний, майоратов и «права мертвой руки», чтобы вооружиться против привилегированных классов и против крестьян, а также и против государства, которое слишком строго надзирало за коммерциализацией [продукции]. Когда наступил «французский период» и едва только имущества прежних привилегированных сословий стали в массовом порядке выбрасываться на рынок, крупные арендаторы оказались в первых рядах их покупателей 199 199 Ibid., p. 106. .

Интерес описания, данного Сисмонди, заключен в том образцовом примере подлинного и бесспорного разделения земледельческого труда, о котором обычно мало говорили и который представляла Римская Кампания. Адам Смит немного поспешил с решением проблемы: по его мнению, разделение труда действительно для промышленности, но не для земледелия, где, как он полагал, одна и та же рука и сеет и пашет 200 200 Смит. А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М., 1935, I, с. 10—11. . В действительности же при Старом порядке жизнь земледельца задавала сотню задач разом, и даже в самых развитых областях крестьянам приходилось, разделяя между собою все виды сельскохозяйственной деятельности, специализироваться на них. Требовались кузнец, тележник, шорник, плотник да плюс к ним неизбежный и необходимый башмачник. Вовсе не обязательно одна и та же рука сеяла и пахала, пасла стада, подрезала виноградную лозу и трудилась в лесу. Крестьянин, что валил лес, рубил дрова, заготовлял хворост, имел тенденцию к тому, чтобы быть самостоятельным действующим лицом. Ежегодно более или менее специализированная дополнительная рабочая сила стекалась для жатвы, обмолота или сбора винограда. Посмотрите, под началом «руководителя сбора винограда» (“ conducteur des vendanges ”) [работают] «срезчики, носильщики корзин и давильщики» (“ coupeurs, hotteurs et fouleurs ”). В случае распашки нови, как то происходило в Лангедоке на глазах у Оливье де Ceppa, работники разделялись на отдельные группы: лесорубов, выжигалыциков кустарника, пахарей с сохами и запряжками могучих быков, а затем «дубинщиков» (“ massiers ”), которые «разбивали в порошок не поддававшиеся обработке и слишком твердые комья земли» 201 201 Serres О., de. Le Théâtre d’agriculture et mesnage des champs. 3 e éd. 1605, p. 74. . И наконец, всегда существовало великое разделение деревень по занятию скотоводством или земледелием: то были Авель и Каин, два мира, два разных народа, ненавидевшие друг друга, всегда готовые к столкновению. Пастухи бывали почти что неприкасаемыми. Фольклор до сего дня хранит следы этого. Например, в Абруццах народная песня советует крестьянке, полюбившей пастуха: “ Nenna mia, muta pensiere… ’nnanze pigghiate nu cafani ca è ommi de società ” («Смени затею, малышка, возьми лучше крестьянина, человека из порядочного общества!»), приличного человека, а не одного из этих «проклятых» пастухов, «которые не умеют есть из тарелки» 202 202 I dischi del Sole. Edizioni del Gallo. Milano, s. d. .

Под воздействием богатства флорентийских купцов тосканская деревня постепенно претерпела глубокие изменения. Деревеньки былых времен, раздробленные хозяйства малоземельных крестьян сохранились лишь высоко в горах и в нескольких труднодоступных зонах. В долинах же и на склонах холмов задолго до 1400 г. утвердилась испольщина (то была «усадьба исполу», podere a mezzadria , для краткости именовавшаяся «усадьба» — podere ). Эта усадьба с одним держателем, по площади варьировавшая в зависимости от качества земли, возделывалась испольщиком и его семьей — таково было правило. В центре находился крестьянский дом с амбаром и конюшней, со своей печью для выпечки хлеба и своим гумном. От дома рукой подать было до пашни, виноградников, олив, выпасов и леса ( pascolo и bosco ). Хозяйство рассчитано было на то, чтобы приносить доход вдвое

Классический пейзаж тосканской деревенской местности: виноград, оливы и пшеница. С фрески «Доброе правление» (“Buon Governo”), украшающей Палаццо Чивико в Сиене. Фото Ф. Куиличи.

больший, нежели то, что было необходимо для жизни крестьянина и его семейства, ибо половина валового дохода шла собственнику земли ( oste ), а другая половина — испольщику ( mezzadro ). Порой хозяин имел возле дома крестьянина свою виллу, которая не всегда бывала роскошной. В своих «Воспоминаниях» (“ Ricordi ”), созданных между 1393 и 1421 гг., Джованни ди Паголо Морелли советует своим сыновьям: «Усвойте хорошенько, что вам самим надлежит ездить на виллу, обходить хозяйство, поле за полем, вместе с испольщиком, бранить его за плохо выполненные работы, оценивать урожай пшеницы, сборы вина, масла, зерна, плодов и прочего и сравнивать цифры предшествовавших лет со сборами этого года» 203 203 Pagolo Morelli G., di. Ricordi. Ed. V. Branca, 1956, p. 234. Эта личная хроника относится к 1393—1421 гг. . Был ли уже этот мелочный надзор «капиталистической рациональностью»? Во всяком случае, это было усилие, направленное на доведение производительности до максимума. Испольщик со своей стороны обременял патрона просьбами и жалобами, заставлял его вкладывать средства, производить ремонт и при всяком случае к нему приставал. Донателло отказался от podere , которую ему предлагали и благодаря которой он мог бы жить «с удобствами». Был то поступок глупца или мудреца? Да он просто не желал, чтобы за ним три дня в неделю таскался «мужик» ( contadino ) 204 204 Conti E. La Formazione della struttura agraria moderna nel contado fiorentino, I, p. 13. .