С Далин - Китайские мемуары. 1921—1927

Съезд единогласно одобрил резолюцию о задачах юношеского движения на Дальнем Востоке. Политические задачи монгольского Революционного союза молодежи были определены в этой резолюции следующим образом: «Поскольку правительство защищает национальную независимость, поскольку последняя знаменует освобождение Монголии от иностранного гнета, союз всеми силами должен его поддерживать, но, с другой стороны, союз должен следить, чтобы интересы широких масс степняков-кочевников не были бы обойдены, и поэтому в государственном строительстве союз должен придерживаться политики демократических поправок».

Народно-революционная партия Монголии находилась тогда в процессе становления. Внутри партии были силы, которые, как потом оказалось, противодействовали некапиталистическому, а затем социалистическому пути развития. При таком положении Исполком Коминтерна молодежи был тогда против подчинения Революционного союза молодежи Народной партии. Вместе с тем ИККИМ рекомендовал монгольскому союзу молодежи поддерживать все прогрессивные, революционные мероприятия партии и правительства и активно участвовать в проведении их в жизнь. Прошли годы. Народно-революционная партия очистилась от косных элементов и стала марксистско-ленинской партией, и отношения между ней и союзом молодежи стали такими, какие предусматривались решением II Конгресса КИМ.

Доклад о задачах юношеского движения на Съезде революционной молодежи Дальнего Востока было поручено сделать мне. Краткий отчет об этом заседании был опубликован в «Правде» 5 февраля 1922 г. С тех пор прошло более 50 лет, и вместо воспоминаний лучше будет привести здесь этот отчет. В нем сообщалось:

«С докладом о задачах юношеского движения на Дальнем Востоке выступает тов. Далин. Он указывает, что движение молодежи не носит там характера чисто юношеского движения, а является общеполитическим. Он указывает на громадную роль студенческих организаций в общественной жизни Китая. Такой же характер носит движение молодежи в Корее, в Монголии, где оно стремится к национальному освобождению страны. Все это говорит о том, что юношеское движение имеет глубокие и прочные корни в революционном движении на Дальнем Востоке. Останавливаясь на характеристике движения молодежи в отдельных странах, докладчик указывает, что движение молодежи в Китае не имеет до сих пор массового характера. Оно узко, замкнуто, не стремится стать массовым, хотя в последнее время в нем намечается перелом в сторону сближения с широкими массами, но оно должно конкретно определить свою политическую программу. Иначе получается раздробленность, бесформенность и возможность проникновения в эти организации чуждых элементов, как, например, в Китае, где в социалистические организации входила буржуазная и анархическая молодежь.

Политические задачи революционной молодежи в различных странах различны. Особенно важно широко поставить работу среди рабочей, а также крестьянской молодежи, еще более отсталой и темной, чем городская. Эти слои молодежи лучше всего и легче всего вовлечь широкой культурно-просветительной работой. Необходимо также повести работу среди девушек и освободить их от буржуазного влияния феминистских организаций и показать, что свое освобождение они найдут в совместной борьбе всех трудящихся. Что касается самих форм организации, то здесь нужно провести строгую централизацию, что значительно облегчит решение больших революционных задач».

В резолюции по докладу съезд подчеркнул важность и необходимость поворота революционных организаций молодежи в сторону работы среди трудящейся молодежи города и деревни, борьбы за охрану труда рабочей молодежи в тесном контакте с профессиональными союзами.

В принятом манифесте Съезд революционной молодежи Дальнего Востока заявил: «Мы решили на нашем Съезде заключить тесный союз на жизнь и на смерть между трудящейся молодежью Запада и Востока для борьбы против общих врагов. Мы признаем своим вождем Коммунистический интернационал молодежи».

Съезд революционной молодежи оставил глубокий след в юношеском движении Дальнего Востока. Он определил его политические и организационные задачи. Он установил и закрепил связи между революционными организациями молодежи различных стран Дальнего Востока и всех этих союзов с международным юношеским коммунистическим движением.

Вскоре после закрытия Съезда революционной молодежи Дальнего Востока состоялись национальные съезды Союза корейской молодежи (в апреле), Социалистического союза молодежи Китая (в мае) и Революционного союза молодежи Монголии (в июле 1922 г.). На всех этих съездах, применительно к условиям в каждой стране, были приняты решения о дальнейшей работе в соответствии с резолюциями Съезда революционной молодежи Дальнего Востока.

Делегация Социалистического союза молодежи Китая обратилась к Исполкому Коминтерна молодежи с просьбой послать своего представителя на первый всекитайский съезд союза. Исполком Коминтерна молодежи поручил это мне.

В начале -февраля 1922 г., спустя несколько дней после закрытия Съезда революционных организаций Дальнего Востока, я выехал в Китай.

В начале февраля 1922 г., когда я выехал из Москвы в Китай, Колчак был уже разгромлен Красной Армией, очищено от белых было и Забайкалье, но Приморье и Амурская область еще находились в руках белогвардейцев и иностранных интервентов. Путь мой лежал через Читу — столицу ДВР (Дальневосточной Республики). В Чите находилось китайское консульство, где мне предстояло получить визу. Из Читы путь и Китай пролегал через наш пограничный 86-й разъезд, за ним находилась уже китайская станция Маньчжурия. Поезда из ДВР шли только до этой станции, а там нужно было пересесть в поезд до Харбина, где предстояло снова остановиться и получить дополнительные визы. Путь в Китай был нелегким, тем более что вся Северная- Маньчжурия была наводнена остатками разбитой колчаковской армии.

Наступил день, когда я сидел в поезде, следовавшем из Читы на станцию Маньчжурия. Народу в поезде оказалось довольно много. Хотя дипломатические отношения между ДВР и Китаем еще не были установлены и пока велись только переговоры по этому вопросу, но железнодорожная связь была уже восстановлена и фактически отношения так или иначе налаживались.

Наш поезд миновал 86-й разъезд. Началась десятикилометровая нейтральная зона. Железнодорожный путь затем стал разветвляться — признак того, что мы подъезжали к китайской пограничной станции Маньчжурия.

Вот наконец и Китай. Поезд остановился, окруженный китайскими солдатами с ружьями «на караул». Из вагонов не выпускали. Наконец появился какой-то англичанин, отрекомендовавшийся представителем китайской таможни, а за ним, внимательно оглядывая всех,— русский белогвардеец в китайской форме. Он проверял паспорта и визы.