С Далин - Китайские мемуары. 1921—1927

Поход на север начался в июле 1926 г. Впервые го-миньдановская армия опиралась на поддержку рабочих, мелкой буржуазии и интеллигенции. Что касается крупной и средней буржуазии, то она заняла выжидательную позицию. Компрадорская часть буржуазии всегда была тесно связана с иностранным империализмом и поддерживала тех или иных реакционных милитаристов. Другая часть буржуазии была связана с крупными землевладельцами, вела борьбу со стачками и боялась крестьянского движения. Чем большие массы приходили в движение, тем острее становилась борьба внутри единого национально-революционного фронта.

Народ по-своему оценил значение похода. Рабочие и крестьяне надеялись, что победа Национально-революционной армии повлечет за собой улучшение их положения.

В Южном Китае широких дорог, по которым могла бы проехать хотя бы телега, не было. Армия двигалась по узким межам залитых водой рисовых полей. Солдаты шли гуськом, один за другим, по тропинкам, переходили реки и каналы по жердям-перекладинам, проложенным с одного берега на другой. Так двигались целые армии с пулеметами, патронами, амуницией, продовольствием. Все это переносилось на спинах людей — не солдат, а так называемых военных кули. На каждого солдата в армии приходилось не менее од-ного-двух кули. Пулеметы разбирались, и в разобранном виде их несли на коромыслах в мешках и корзинах. Без помощи кули, рабочих и крестьян трудно было рассчитывать на победу.

Революционный подъем народных масс совершенно изменил облик Национально-революционной армии. Большую роль в привлечении симпатий народных масс сыграли созданные в армии политотделы, особенно в тех случаях, когда они находились в руках коммунистов или левых гоминьдановцев. Не всегда это было так. Бывало и иначе, когда во главе политотдела стоял какой-нибудь правый деятель.

Все же основное ядро Национально-революционной армии, сложившееся в Гуандуне в начале Северного похода, было в какой-то мере прообразом действительно революционных войск.

В то время как солдаты реакционных армий имели апатичный вид, а зачастую были одетыми в военную форму бандитами, солдат Национально-революционной армии выгодно от них отличался. У него было другое настроение, и чувствовалось, что он осознает, зачем вступил в армию, за что борется. Так было в тех частях, которые первыми выступили в Северный поход.

Когда части реакционных армий проходили через города, купцы закрывали лавки и наглухо запирались в своих домах; когда солдаты этих армий шли через деревни, крестьяне организовывали отряды самообороны, чтобы защищать от них свое имущество.

Иначе обстояло дело с Национально-революционной армией. Мы говорили с крестьянами, горожанами, спрашивали у них, не было ли случаев грабежей. Крестьяне на солдат не жаловались, встречали их всюду дружелюбно, кормили. Если обижались, то не на солдат, а на власти, забиравшие из деревень кули для армии.

Торговцы в городах сперва боялись солдат НРА, как всякого одетого в военную форму, а потом, убедившись, что кантонцы не грабят, держали лавки открытыми до поздней ночи. Они рассказывали нам, что при У Пэйфу или Сунь Чуаньфане в военное время открывали лавки лишь днем, а когда городок оказывался вблизи фронта, когда через него проходило много солдат, лавки вообще наглухо запирались.

Хунаньские крестьяне снабжали Национально-революционную армию продовольствием, оказывали помощь раненым, проводили солдат по известным только им горным тропинкам. Части Национально-революционной армии врывались неожиданно в тыл противника, окружали и разбивали его. Во фронтовой полосе в тылу противника поднимались крестьянские восстания; восставшие вступали в бой с войсками У Пэйфу и зачастую разоружали их.

Армия У Пэйфу, находившаяся между двух огней — Национально-революционной армией и враждебным крестьянством,— разбегалась и отступала.

Кантонцы активно наступали вопреки старинной китайской военной тактике, которая заключалась в том, чтобы вытеснить армию противника из провинции, не вступая по возможности в бой. Теперь же Национально-революционная армия стремилась разбить противника, преследуя его огнем. Она врывалась в города, наступая на пятки бежавших воинских частей реакции. В сентябре кантонцы захватили Чанша — столицу провинции Хунань. Это была неслыханная по быстроте и стремительности победа. Армия У Пэйфу была разбита и откатывалась к Учану.

В Хунани начался подъем рабочего и крестьянского движения. Теперь нужно было подробнее объяснить массам, за что борется Национально-революционная армия.

Чан Кайши издал длинный манифест под названием «Искреннее обращение к народу всей страны». В первой его части говорилось о борьбе с иностранным империализмом, который поработил всю страну и, используя милитаристов для разжигания гражданской войны, разрушил национальную промышленность. Далее перечислялись все преступления китайских милитаристов на протяжении последних 12 лет, указывалось, что «иностранные империалисты и китайские милитаристы в своем существовании зависят друг от друга. Поэтому для успешного завершения революции необходимо уничтожить до основания господство иностранного империализма, необходимо прежде всего разбить при помощи силы народа милитаристов и всех контрреволюционеров». Манифест призывал массы поддержать Национально-революционную армию в достижении этой цели. Далее Чан Кайши клялся, что он верен принципам Сунь Ятсена, верен гоминьдану, верен революции, верен народу, верен, верен...

Манифест не содержал ничего конкретного. Ни слова не говорилось о снижении арендной платы за землю, об установлении хотя бы 9-часового рабочего дня. Но в нем был пункт о «предоставлении народу полной свободы собраний, организаций, печати, убеждений и выражения своего мнения». Не ожидая обещанного созыва национального собрания, массы воспользовались этим пунктом немедленно, как всегда бывает, когда старые законы еще не отменены, а новые не изданы.

В общем, это был все же документ в духе программы гоминьдана, принятой после заключения единого фронта с коммунистической партией. Манифест этот распространялся в сотнях тысяч экземплярах, развешивался на стенах домов в деревнях и городах. Рабочие и крестьяне поднялись на борьбу, чтобы добиться того, о чем не было сказано в этом манифесте, они требовали улучшения своего положения.

Так с помощью крестьян в деревнях и рабочих в городах проходило стремительное наступление Национально-революционной армии.

После взятия Чанша действия армии велись по двум направлениям: из Чанша прямо на север в Ухань с целью окончательного разгрома армии У Пэйфу, и на восток — с целью освобождения приморских провинций и Шанхая.