Иэн Моррис - Почему властвует Запад... по крайней мере, пока еще

Плюсом для императоров от такой политики было то, что им больше не приходилось беспокоиться, что могущественные знатные лица используют армию против них. Минус же состоял в том, что у императоров больше не было «палки», при помощи которой они могли бы ударить по любому знатному лицу, ставшему источником проблем. Следовательно, по мере того как монополия государства на применение силы ослабевала, аристократам становилось легче притеснять местных крестьян и поглощать их хозяйства, создавая огромные поместья, которыми эти землевладельцы управляли как личными феодальными владениями. Количество излишков, которые можно было выжать из крестьян, имело свои пределы. Поэтому когда землевладелец находился так близко, а император — так далеко, то в руки местных господ в качестве арендной платы переходило больше излишков, а отправлялось в Чанъань в качестве налогов — меньше.

Императоры противодействовали этому, ограничивая размер поместий, которыми аристократы могли владеть, и число крестьян в них, перераспределяя земли в пользу свободных (и способных платить налоги) мелких сельских хозяев и получая наличные деньги за счет государственных монополий на такие необходимые вещи, как железо, соль и алкоголь. Однако в 9 году н. э. борьба между императором и землевладельцами достигла критического уровня, когда высокопоставленный чиновник по имени Ван Ман захватил трон, национализировал все земли, отменил рабство и крепостничество и провозгласил, что отныне только государство может владеть золотом. Его почти что маоистская централизация немедленно потерпела крах. Однако крестьянские восстания сотрясали империю, и к тому времени, когда порядок был восстановлен, — в 30-х годах н. э., — политика империи Хань полностью трансформировалась.

Император, сменивший Ван Мана, — Гуан У-ди, правивший с 25 по 57 год н. э., был из обеспеченной семьи, — не из тех семей, кто обрел свое могущество благодаря связям с прежним двором. Чтобы восстановить власть династии Хань, Гуан У-ди пришлось тесно сотрудничать со своими собратьями-магнатами, и он связал свою судьбу с ними, положив начало золотому веку для землевладельцев. Став богатыми как цари и властвуя над тысячами крестьян, эти представители знати фактически игнорировали государство и его докучливых сборщиков налогов. Прежние императоры Хань переселяли в Чанъань тех землевладельцев, которые создавали для них проблемы, чтобы иметь возможность держать их под присмотром. Однако Гуан У-ди вместо этого перенес столицу в Лоян (рис. 6.4), где землевладельцы были самыми сильными, и эти магнаты могли контролировать двор [117] Историки часто называют период с 202 г. до н. э. по 9 г. н. э. Западной Хань, поскольку столица была на западе, в Чанъане, а период с 25 по 220 г. н. э. — Восточной Хань, поскольку столицей был Лоян на востоке. Другие ученые предпочитают говорить о Ранней и Поздней Хань. .

Такого рода элита начала ослаблять функции государства и решительно урезать крупнейшую статью бюджета — расходы на армию. К концу I века н. э., когда сюнну больше не были главной угрозой, большая конная армия, которая была создана для войны с ними, оказалась вынуждена заботиться о себе сама. Это означало грабеж крестьян, которых она, как предполагалось, защищала. Примерно к 150 году н. э. южные сюнну — теоретически вассалы — стали более или менее независимыми.

Также не было предпринято и серьезных усилий по реорганизации армии, чтобы встретить новые угрозы — со стороны цян. Так китайцы неопределенно именовали земледельцев и скотоводов, обитавших в районе их западных рубежей. Благодаря, возможно, мягкому климату римского теплого периода численность цян за несколько поколений возросла, и их небольшие группы стали перемещаться в западные провинции Китая. Если у них получалось, они занимали земли, а если не получалось, то воевали и воровали. Чтобы удерживать эти территории под контролем, на границах были нужны гарнизонные войска, а не кавалерия кочевников. Однако землевладельцы в районе Лояна не хотели за это платить.

Некоторые чиновники предложили совсем отказаться от западных провинций и предоставить цян своей судьбе, однако другие опасались «эффекта домино». «Если вы потеряете провинцию Лян, — предупреждал один из придворных, — то вашей границей станут «Три приложения». Если люди из «Трех приложений» двинутся внутрь, то вашей границей будет Хуннун. Если люди из Хуннуна двинутся внутрь, то вашей границей будет Лоян. Если вы будете продолжать подобным образом, то вы достигнете края Восточного моря, и это также станет вашей границей» 12.

Под влиянием этих убеждений правительство сохранило прежний курс и тратило на него большие средства, но проникновение продолжалось. В 94 году и затем в 108 году н. э. группы цян захватили обширные территории в западных провинциях. В 110 году произошло общее восстание цян, а к 150 году н. э. цян были столь же неподконтрольны Лояну, как и сюнну. Как на западной, так и на северной границе местным землевладельцам пришлось организовать самозащиту, создавая из зависимых крестьян ополчения, а губернаторы, забытые государством, направившим их сюда, также сформировали собственные армии (и грабили свои провинции, чтобы оплачивать их).

Должно быть, трудно было не прийти к выводу, что империя Хань потеряла свой мандат небес, и в 145 году н. э. во время трех отдельных друг от друга восстаний выдвигали требование новой династии. Впрочем, для крупной землевладельческой элиты у происходящего было одно светлое пятно. Империя стала меньше, налоговые платежи уменьшились, а армия в каком-то смысле была приватизирована. Однако их поместья были более продуктивны, нежели когда-либо, имперские налоговые сборщики оставили их в покое, а о войне до них доходили лишь отдаленные слухи. В конце концов для них все повернулось к лучшему.

Китайских Панглоссов ждал неприятный сюрприз, когда в 160-х годах н. э. на сцене внезапно объявился «обмен в Старом Свете». Эпидемии опустошали северо-запад, где происходило движение цян в пределы империи, и распространялись по всей стране. И, вместо того чтобы явить в ответ сильное лидерство, императорский двор совершенно ослабел.

Теоретически сотни чиновников, которые заполняли кабинеты дворца в Лояне, существовали лишь для того, чтобы претворять в жизнь желания императоров. Однако на практике (как и у гражданских служащих многих эпох) у них имелись также и свои собственные интересы. Большинство из них были выходцами из семей землевладельцев и обычно умели очень хорошо отыскивать причины, позволяющие им не делать того, что не нравилось землевладельцам (например, собирать деньги для ведения войн). Поэтому любому императору, имевшему свои собственные идеи, приходилось преодолевать их сопротивление. Некоторые императоры, чтобы добиться осуществления тех или иных задач, привлекали родичей — в особенности родственников своих многочисленных жен. Другие обращались к услугам евнухов, о чьих преимуществах я упоминал в главе 5. Дальновидные императоры с большим успехом использовали и тех и других. Однако у этих их ставленников также имелись свои собственные планы, и поэтому они старались доказать, что императоры не являлись дальновидными. Фактически они так поставили дело, что после 88 года н. э. ни один из принцев старше четырнадцати лет не доживал до момента, когда он мог бы занять императорский трон. Политика дворца выродилась в закулисные интриги, которыми занимались старшие министры, евнухи и родственники мальчиков-императоров.