Иэн Моррис - Почему властвует Запад... по крайней мере, пока еще

В 168 году н. э. — именно тогда, когда ханьский Китай более всего нуждался в сильном руководстве, — евнухи дворца устроили заговор против родственников только что вступившего на трон двенадцатилетнего императора Лин-ди. На протяжении почти двадцати лет, когда свирепствовали эпидемии, а сюнну и цян совершали набеги, двор занимался чистками и контрчистками. Результатом стала гибель тысяч людей и паралич власти. Коррупция и некомпетентность достигли новых высот. Несправедливость вызывала восстания, и родственники Лин-ди, неспособные править и командовать армиями, уполномачивали местных влиятельных лиц, чтобы те набирали войска и делали все, что считают необходимым.

Люди жаждали объяснений столь резкому сползанию в хаос, и, когда ни конфуцианские ритуалы, ни даосский мистицизм их не давали, образующуюся брешь заполняли самопровозглашенные визионеры. Так, в долине Хуанхэ один врач учил, что грехи вызывают болезни, а исповедь приносит здоровье, и приобрел множество последователей. В 170-х годах он пошел еще дальше: он пришел к выводу, что главным источником греха и заразы является сама правящая династия. Она должна уйти. «Когда начнется новый цикл продолжительностью в шестьдесят лет, — объявил он, — в мир придет великое счастье» 13.

Однако великого счастья не наступило. Вместо этого, когда 3 апреля 184 года начался новый календарный цикл, дела пошли еще хуже. Хотя поддерживавшие династию Хань армии подавили повстанцев (известных как «Желтые повязки», названных так по цвету их головного убора; желтый цвет был символом новой эпохи), по всему Китаю являлись их подражатели. Казалось, сами небеса выражали свое недовольство: Хуанхэ мощно разлилась, согнав с места 365 тысяч крестьян. Движение под названием «Пять мер зерна» (обещавшее свободу от болезней тем, кто покается в своих грехах и заплатит пять мер риса) превратило Сычуань в независимую даосскую теократию. Цян воспользовались хаосом и опять принялись грабить западную часть Китая. Полководцы, которым было поручено сдерживать эти угрозы, сами стали независимыми военачальниками. И, когда двор предпринимал какие-либо действия, это только ухудшало ситуацию.

В 189 году Лин-ди вызвал к себе самого могущественного из военачальников — Дун Чжо, но тот написал ему в ответ: «Все ханьские и варварские войска под моим командованием пришли ко мне и сказали: «Тогда наши запасы провианта закончатся, и наши жены и дети умрут от голода и холода» 14. Удерживая мою повозку, они не позволили мне уйти». Поскольку Лин-ди продолжал настаивать, Дун объявил его обманщиком и вернулся в Лоян, но вместе с собой привел и свою армию. К прибытию Дуна Лин-ди очень кстати умер, и придворные, сгруппировавшиеся вокруг старшей вдовы Лин-ди (которая поддерживала тринадцатилетнего сына в качестве нового правителя), и евнухи (которые выступали за восьмилетнего сына) принялись убивать друг друга. Дун ворвался в Лоян, перебил евнухов, убил старшего мальчика, а на трон посадил младшего в качестве императора Сянь-ди. Потом он поджег Лоян и стал думать, что ему делать дальше.

Династия Хань больше не контролировала положение дел, но не контролировал его и Дун, поскольку, хотя управленческая (основанная на «дорогостоящей» стратегии управления) власть императоров потерпела крах, их незримая божественная власть (основанная на «дешевой» стратегии управления) — сохранилась. Ни один человек не решался провозгласить себя императором, пока Сянь-ди оставался в живых, но никто не решался и убить мальчика-царя. (Впрочем, на военачальников это не распространялось; Дун был убит в 192 году н. э.) Пока влиятельные люди вздорили друг с другом, используя императора Сянь-ди как пешку, империя распадалась на отдельные владения. Сюнну и цян завладели окраинами, а учреждения, связанные с «дорогостоящей» стратегией управления, которые казались столь прочными, «растаяли в воздухе».

«Я так долго не снимаю своих доспехов, что под ними завелись вши» 15, — так написал где-то после 197 года Цао Цао, военачальник (и поэт по совместительству).

Погибло несметное число семей,

Их белые кости лежат на полях,

На протяжении тысячи ли [примерно триста миль] не услышишь даже крика петуха.

Только один из ста выживает.

Мысли об этом раздирают мои внутренности.

Впрочем, Цао достаточно долго сдерживал свое горе, сумев держать при себе Сянь-ди и манипулировать мальчиком-императором, дабы стать главным «игроком» в Северном Китае.

Цао Цао был сложным человеком. Он, возможно, действительно пытался восстановить династию Хань, а себе предусматривал традиционную почетную роль мудрого советника. Видя, как землевладельцы подрывают старое «дорогостоящее» государство, он старался решить военную проблему, поселяя своих солдат в колониях, где одни из них выращивали продовольствие, а другие проходили военную подготовку. Также он пытался решить и политическую проблему, разделив знать на девять рангов и определив их положение в рамках меритократии. Подобно Тиглатпаласару в Ассирии за тысячу лет до этого, он устранил магнатов со сцены, и вплоть до 208 года н. э. — когда его флот был уничтожен в битве у Красной скалы — казалось, что Цао может вновь собрать Китай воедино.

Однако, несмотря на эти старания, Цао Цао помнят (по большей части благодаря огромному роману XIV века «Троецарствие») в основном как монстра, разрушившего империю Хань. В Пекинской опере XX века актеры, надевшие маску Цао Цао (белое лицо и обведенные черной краской глаза), всегда являлись негодяями, которых публика обычно ненавидела. В 1990-х годах Цао Цао пришел в сферу высоких технологий, явившись на экраны компьютеров в качестве «плохого парня» в бесчисленных видеоиграх. Он был таковым и на более крупных экранах как злодей в телевизионной версии «Троецарствия» (в восьмидесяти четырех эпизодах), а также на самых широких экранах в самом дорогостоящем азиатском фильме из когда-либо снятых «Битва у Красной скалы», стоившем 80 миллионов долларов. Первая часть этого фильма была выпущена на экраны во время проведения пекинской Олимпиады в 2008 году.

Скверная репутация Цао Цао связана скорее с тем, что случилось после его смерти, нежели с его собственными злодеяниями. После битвы у Красной скалы между тремя главными военачальниками возникло равновесие сил, и после 220 года — когда сын Цао Цао наконец-то велел императору Сянь-ди отречься от престола, — страна разделилась на три царства. Однако одно из них, основанное Цао Цао, всегда было самым сильным. В 264 году оно сокрушило одного из своих соперников, переименовало себя в государство Цзинь [118] Цзинь — это наименование одного из главных государств эпохи воюющих государств, существовавшего с VIII по V в. до н. э. Большинство новых государств, созданных в период разъединения в 220-589 гг. н. э., заново воспользовались старыми названиями, чтобы их правление выглядело законным, — явно не заботясь о том, что это запутает нынешних студентов. и в 280 году собрало огромные армию и флот, которые наконец-то обратно завоевали Китай.