Иэн Моррис - Почему властвует Запад... по крайней мере, пока еще

В отличие от кризиса XII века до н. э. кризис, вызванный «обменом в Старом Свете», имел общеевразийские масштабы, а его западный компонент вдохновил на создание, возможно, первого шедевра современной историографии — «Истории упадка и разрушения Римской империи» Эдварда Гиббона. Темой этого труда, как провозгласил его автор, был «переворот, который останется памятным навсегда, который до сих пор отзывается на всех народах земного шара» 17(эти строки были написаны в 1770-х годах). Гиббон был прав: лишь при его жизни социальное развитие Запада вновь достигло тех головокружительных высот, до которых оно поднялось при Римской империи.

Первые римские и ханьские императоры сталкивались с похожими проблемами, но пытались решать их по-разному. Китайские правители, опасаясь гражданской войны, нейтрализовали армию, но из-за этого они мало что могли противопоставить могущественным землевладельцам. Римские правители, напротив, контролировали армию, ставя на командные должности своих родственников, а рядовой состав пополняя из граждан. В результате гражданским лицам было труднее бросить вызов императору, но зато это было легче сделать солдатам.

Управлять такой сложной системой надо было уметь. Однако, поскольку многие римские правители были людьми сумасбродными, периодические крахи были неизбежны. Конечно, оргии Калигулы и его решение сделать консулом свою лошадь были достаточно скверными. Но то, что Нерон любил заставлять сенаторов петь на публике и убивал любого, кто его раздражал, — это было уже чересчур. В 68 году н. э. три разные фракции в армии объявили своих полководцев императорами, и потребовалась жестокая гражданская война, чтобы уладить этот вопрос. «…Разглашенной оказалась тайна, — рассказывал историк Тацит, — окутывавшая приход принцепса к власти, и выяснилось, что им можно стать не только в Риме» 18. Везде, где были солдаты, мог появиться и новый император.

С другой стороны, римский подход к делу позволял удерживать рубежи (рис. 6.5). У германцев за Рейном и Дунаем, как и у цян вдоль западной границы Китая, в первых веках н. э. происходил рост населения. В результате они сражались друг с другом, торговали с римскими городами и преодолевали реки, чтобы попасть в империю. Чтобы заниматься всеми этими видами деятельности, имело смысл объединяться в более крупные группы с более сильными царями. Как и империя Хань, Рим в ответ на то, что границы делались все более пористыми, строил стены (самая известная из них — это вал Адриана, пересекающий Британию), контролировал торговлю и вел оборонительные действия.

В 161 году н. э., когда Марк Аврелий Антонин стал императором, Рим все еще представлялся находящимся в добром здравии, и Марк рассчитывал заняться предметом своей страсти — философией. Однако вместо этого ему пришлось столкнуться с «обменом в Старом Свете». Первая серьезная эпидемия разразилась в военных лагерях на северо-западной границе Китая в тот год, когда Марк взошел на трон. Парфянское вторжение в Сирию в том же самом году заставило его сосредоточить там войска. Скученность в военных лагерях этих войск создавала идеальные условия для распространения болезней, и в 165 году их опустошил мор (Оспа? Корь? Письменные свидетельства по этим болезням, как всегда, отличались неопределенностью). Этот мор добрался до Рима в 167 году, а передвижения населения далеко на севере и востоке привели к созданию за Дунаем новой мощной германской федерации. Остаток своей жизни — тринадцать лет — Марк потратил, ведя войну с ними [120] Впрочем, вечерами он писал свой труд «Наедине с собой» — одно из классических произведений философии стоиков. .

В отличие от Китая Рим выиграл свои пограничные войны II века. Не будь этого, Рим — подобно империи Хань — мог бы в 180-х годах впасть в кризис. Однако победы Марка повлияли лишь на темпы перемен, но не на их результаты, и это наводит на мысль, что одни армии сами по себе не могли остановить данный коллапс. Массовые смерти из-за эпидемий ввергли экономику в хаос. Цены на продовольствие и заработная плата в сельском хозяйстве взлетели ввысь, из-за чего эпидемии стали благом для выживших земледельцев, которые могли забрасывать менее продуктивные поля и сосредотачивать свои усилия на лучших землях. Поскольку сельское хозяйство сокращалось, а налоги и арендные платежи уменьшались, то экономика в целом вошла в состояние свободного падения. Число кораблекрушений в Средиземном море резко сократилось после 200 года, и вслед за этим после 250 года снизилось загрязнение ледовых кернов, озерных отложений и болот (рис. 6.6). К этому времени трудности почувствовали все. После 200 года кости крупного рогатого скота, свиней и овец в поселениях стали встречаться реже, из чего можно сделать вывод, что стандарты жизни снизились. К 220-м годам жители богатых городов стали строить меньше крупных зданий и делали меньше надписей.

Через пятьдесят лет после побед Марка Аврелия Рим все равно утратил контроль над своими границами. Точно так же, как парадоксальным следствием побед над сюнну в I веке до н. э. стало то, что империи Хань стало труднее контролировать свои границы, серия римских успехов настолько подорвала силы Парфии, что ее режим пал еще до восстания персов в 220 году. Новоявленная династия Сасанидов создала гораздо более сильную армию и в 244 году победила римские войска и убила возглавлявшего их императора.

В результате срочной переброски войск и денег, чтобы поддержать рушащийся восточный фронт, Рим оказался не в состоянии должным образом защищать свои границы на Дунае и Рейне. Теперь вместо мелких шаек, ранее незаметно проникавших, чтобы воровать скот, через оголившиеся оборонительные линии прорывались военные отряды численностью в сотни и тысячи человек, которые жгли, грабили и уводили рабов. Готы, которые лишь недавно мигрировали на Балканы с берегов Балтики, совершали набеги вплоть до Греции, и в 251 году от них потерпел поражение и был убит еще один римский император. Затем разразились новые эпидемии, — возможно, принесенные этими перемещениями населения. Когда Рим в 259 году в конце концов собрал еще одну армию против персов, он получил новое унижение: император Валериан был захвачен в плен и брошен в клетку, где он оставался в течение года одетым в рабские лохмотья и подвергался изощренным ужасным мучениям. Римляне настаивали, что стойкость Валериана произвела впечатление на его пленителей. Однако на самом деле похоже на то, что персам — как и сюнну, когда те захватывали китайских императоров, — в конце концов просто надоело. Они содрали с Валериана кожу и вывесили ее на стенах своей столицы.