Иэн Моррис - Почему властвует Запад... по крайней мере, пока еще

На протяжении следующего десятилетия коллапс, происходивший после гибели империи Хань, выглядел как кратковременная аберрация, сравнимая с тем, что происходило в западном центре после 2200 или 1730-х годов до н. э., когда изменения климата, миграции и голод стали причиной краха государств, но мало повлияли на социальное развитие. Но вскоре оказалось, что падение империи Хань фактически было более похоже на коллапс на Западе около 1200 года до н. э., имевший громадные и долговременные последствия.

Победы на полях битв могли привести к сокращению числа уцелевших военачальников до одного, но не могли изменить основные проблемы Китая. Аристократия оставалась столь же сильной, как и всегда, что быстро подрывало военные колонии и меритократию, которые создавал Цао Цао. Эпидемии все еще свирепствовали, а наступивший холодный период «темных веков» сделал жизнь более тяжелой не только для земледельцев долины Хуанхэ, но и для сюнну и цян. Между 265 и 287 годами в империи Цзинь поселились четверть миллиона жителей Центральной Азии. Порой империя Цзинь оказывала им радушный прием, поскольку они представляли собой рабочую силу, а в иные времена власти просто терпеть их не могли.

В этом контексте такие мелочи, как любовная жизнь императоров, могли оказаться чрезвычайно важными. Так, один из императоров Цзинь довольно неосмотрительно произвел на свет двадцать семь сыновей, и, когда он в 289 году умер, некоторые из них наняли самых диких кочевников, которых они только смогли найти, чтобы сражаться друг с другом. Эти кочевники, не будучи глупыми, быстро поняли, что могут не соглашаться с теми деньгами, которые им платили, и могут затребовать любую цену, какую пожелают. Когда один из вождей сюнну не получил в 304 году свою плату, он очень рассердился и объявил, что создает новое царство. Цзинь все равно не дало ему всего того, чего он хотел, и поэтому в 311 году его сын сжег Лоян, осквернил семейные могилы династии Цзинь и захватил императора в плен, заставив его подавать вино на пирах. Все еще не получив такой добычи, которую, по их мнению, они заслуживали, в 316 году сюнну разрушили Чанъань и взяли в плен нового императора Цзинь, поручив этому пленнику мыть бокалы и подавать вино. Через несколько месяцев, пресытившись этой игрой, сюнну убили и его, и его родственников.

Государство Цзинь потерпело крах. Отряды сюнну и цян грабили, как хотели, по всему Северному Китаю, а цзиньский двор и вслед за ним миллионы его сторонников бежали в Цзянькан (современный Нанкин) на реке Янцзы. На северных землях, которые они сдали, сельское хозяйство было одним из самых продвинутых в тогдашнем мире. Однако под совокупным влиянием высокой смертности (в результате эпидемий) и большой эмиграции эти земли в значительной степени вернулись в дикое состояние. Это вполне устраивало кочевников, которые перемещались сюда из степей. Но для оставшихся сельскохозяйственных общин это означало также и угрозу голода. В более счастливые дни на помощь им могли бы прийти местная знать или государство, но теперь помогать им было некому. В довершение несчастий, налеты саранчи пожрали те излишки, которые сельские жители все еще производили. А новые эпидемии — которые, возможно, приносили мигранты из степей — добавили горя ослабленному населению. Оспа, возможно, впервые появилась в Китае в 317 году, через год после сожжения Чанъаня.

Войны, которые вели вожди сюнну и цян среди этих бесплодных ландшафтов, были похожи скорее на гигантские набеги за рабами, нежели на столкновение друг с другом «дорогостоящих» государств. Правители сгоняли крестьян, порой десятками тысяч, на территории вокруг новых столичных городов, где эти рабы возделывали поля, чтобы кормить армии профессиональных кавалеристов. Эти всадники тем временем импортировали из степей новые виды вооружения: более совершенные седла, стремена и более крупных лошадей, которые могли нести на себе броню и бронированных рыцарей, что сделало пехоту фактически устаревшей. Те китайские аристократы, которые не бежали на юг, перебрались на холмы, а их зависимые крестьяне скучивались в укрепленных местах, которые были единственным убежищем от мародерствующих всадников.

Новые государства, образовавшиеся в Северном Китае («Шестнадцать государств пяти варваров», как их презрительно называли китайские историки), были в высшей степени нестабильными. Например, в 350 году в одном таком государстве разразилась оргия этнической чистки: местные китайцы устроили бойню выходцам из Внутренней Азии. «Число мертвых составило более двухсот тысяч, — гласит официальная династическая история. — Трупы были сложены за пределами городских стен, где их пожирали шакалы, волки и дикие собаки» 16. Когда в таких случаях возникал вакуум власти, его заполняли другие вожди. К 383 году один из владетелей, казалось, мог объединить весь Китай. Однако, когда он окружил Цзянькан и потерпел там небольшое (по-видимому) поражение, это вызвало панику, что привело к разгрому. И к 385 году его государство перестало существовать.

Беженцы из разрушаемого Чанъаня, спасавшиеся на юге, основали в 317 году государство Восточная Цзинь [119] Так назвали его, чтобы отличить от Западной Цзинь, которая правила всем Китаем из Чанъаня между 280 и 316 гг. н. э. со столицей в Цзянькане. В отличие от бандитских царств в Северном Китае оно могло похвастаться роскошным и изысканным царским двором и демонстрировало, как подобает жить китайской царской семье. Государство отправляло послов в Японию и Индокитай, произвело на свет великолепные литературу и искусство и, что самое замечательное из всего, просуществовало в течение столетия.

Однако, при всем этом внешнем блеске, царство Восточная Цзинь было столь же ужасно внутренне разобщено, как и любое из северных государств. Бывшая северная знать, бежавшая на юг, была мало заинтересована в том, чтобы подчиняться контролю императора. Некоторые из этих беженцев-аристократов сосредоточились в Цзянькане и стали паразитами-приспособленцами, кормящимися от царского двора. Другие занимались колонизацией бассейна реки Янцзы и выкраивали себе поместья на этой жаркой и влажной новой родине. Они вытесняли туземное население, валили леса, осушали болота и селили здесь беженцев-крестьян в качестве крепостных.

Конфликты носили эндемический характер на всех уровнях. Новая знать, бежавшая с севера, враждовала со старыми южными семьями; аристократы всех мастей боролись против магнатов из средних слоев; как богачи, так и элита средних слоев выжимали соки из крестьян; китайцы всех классов вытесняли туземцев в горы и леса; и все сопротивлялись укрепившему свои позиции царскому двору в Цзянькане. Несмотря на всю разрывающую сердце поэзию на тему утраченных земель на севере, землевладельцы Южного Китая не спешили платить налоги или отказываться от своей власти и полномочий, что могло бы дать возможность осуществить обратное отвоевание. Мандат неба был утерян.