Иэн Моррис - Почему властвует Запад... по крайней мере, пока еще

На Востоке внутренние миграции породили после V века новое пограничье за рекой Янцзы, которое было реальным «мотором», лежавшим в основе социального развития. Восстановление единой империи в VI веке ускорило рост социального развития еще больше, и к VIII веку восходящая тенденция развития была настолько мощной, что она пережила и результаты любовной жизни Сюань-цзуна. Политический хаос, несомненно, вызывал негативные последствия. Резкое снижение показателей Востока в 900 году (рис. 7.1), например, по большей части было результатом того, что соперничавшие армии стерли с лица Земли миллионный город — Чанъань. Однако большинство военных действий происходило вдалеке от жизненно важных рисовых полей, каналов и городов. На самом деле они даже могли приводить к ускорению развития, поскольку сметали правительственных «микроменеджеров», которые прежде мешали ведению торговли. Не имея возможности в такие неспокойные времена надзирать за принадлежащими государству землями, государственные чиновники начинали получать деньги от монополий и налогов на торговлю и прекратили указывать купцам, как им следует вести их дело. Происходил переход власти от политических центров Северного Китая к торговцам на юге. А предоставленные самим себе купцы отыскивали все больше способов ускорить торговлю.

Бóльшая часть иностранной торговли Северного Китая шла под началом государства между императорским двором и правителями Японии и Кореи. Но крушение политической власти династии Тан после 755 года привело к расторжению этих связей. Это дало некоторые позитивные результаты. Оказавшись отрезана от китайских образцов, японская элитная культура пошла своими замечательными и оригинальными путями — включая целый ряд женщин, написавших литературные шедевры, такие как «Гэндзи-моногатори» и «Записки у изголовья». Однако по большей части результаты были негативными. В Северном Китае, Корее и Японии в IX веке замедление экономического развития и расстройство функционирования государства шли рука об руку.

Напротив, в Южном Китае независимые торговцы пользовались своей вновь обретенной свободой от власти государства. Останки кораблекрушений X века, обнаруженные в Яванском море начиная с 1990-х годов, содержат не только китайские предметы роскоши, но и гончарные и стеклянные изделия из Южной Азии и мусульманского мира. Это наводит на мысль о расширении рынков в этом регионе. По мере того как местные элиты облагали налогами процветающих торговцев, появились первые мощные государства Юго-Восточной Азии в нынешней Суматре и у кхмеров в Камбодже.

Именно иная география Западной Евразии, где не было своего эквивалента рисового пограничья Востока, объясняет, почему ее политический развал привел к иным последствиям. В VII веке арабские завоевания смели прочь старую границу, отделявшую римский мир от персидского (рис. 7.7), что вызвало нечто вроде бума в мусульманском центре. Халифы расширяли масштабы ирригации в Ираке и Египте, а путешественники разносили сельскохозяйственные культуры и техники от Инда до Атлантики. Рис, сахар и хлопок распространились через мусульманское Средиземноморье. Благодаря альтернативным культурам земледельцы получали со своих полей два или три урожая в год. Мусульмане, колонизовавшие Сицилию, изобрели такие классические западные пищевые продукты, как паста [макаронные изделия] и мороженое.

Однако выигрыши, полученные от устранения прежнего барьера, который отделял Рим от Персии, все более перекрывались потерями, вызванными появлением нового барьера в Средиземноморье, отделяющего ислам от христианского мира. По мере того как Южное и Восточное Средиземноморье становилось все в большей мере мусульманским (если в 750 году едва лишь один человек из десяти, находившихся под властью арабов, был мусульманином, то к 950 году их стало более девяти из десяти), и арабский язык стал «лингва франка» (то есть языком общения для разнородного населения. — Ред .), контакты с христианским миром шли на спад. А затем, когда после 800 года халифат разделился на отдельные части, эмиры воздвигли барьеры также и внутри мира ислама. Некоторые регионы в пределах мусульманского центра — такие, как Испания, Египет и Иран, — были достаточно велики, чтобы обходиться за счет одного лишь внутреннего спроса. Прочие же регионы приходили в упадок. В Китае войны IX века по большей части обходили стороной наиболее экономически важные центральные районы. В то же время в Ираке хрупкая ирригационная сеть была разрушена соперничавшими друг с другом тюркскими армиями рабов, а также в результате продолжавшегося четырнадцать лет восстания африканских плантационных рабов, предводитель которого в иные времена мог бы рассчитывать стать поэтом, пророком и одним из потомков Али.

На Востоке Корея и Япония шли к политическому развалу, когда в северной части китайского центра начался кризис. Подобным же образом на Западе христианская периферия все более распадалась на отдельные части по мере того, как распадался мусульманский центр. Византийцы убивали друг друга тысячами и отделились от римской церкви из-за новых доктринальных вопросов (в особенности по вопросу — одобрил ли Бог изображения Иисуса, Марии и святых) (иконоборческое движение. — Ред. ), а германские королевства, по большей части отрезанные от Средиземноморья, начали создавать свой собственный мир.

Некоторые из этих далеких западных окраин подавали надежды стать самостоятельным центром. Начиная с VI века франкский народ стал региональной державой, а вокруг Северного моря возникали небольшие торговые города, предназначенные удовлетворять ненасытные потребности франкской аристократии в предметах роскоши. Государство франков оставалось «дешевым», со слаборазвитыми налогообложением и администрацией. Короли, которые оказывались способны мобилизовать своих вздорных вельмож, могли быстро объединить обширные, хотя и слабо связанные между собой территории, охватывавшие большую часть Западной Европы. Однако при слабых королях эти государственные образования столь же быстро разваливались. Короли, у которых было слишком много сыновей, как правило, заканчивали тем, что делили между ними свои земли. Это зачастую попросту приводило к войнам за воссоединение этих территорий.

Конец VIII века был особенно благоприятным временем для франков. В 750-х годах папа в Риме искал у них защиты от местных смутьянов, и рождественским утром 800 года франкский король Шарлемань [133] Настоящее имя Шарлеманя — Carolus (Карл). Шарлемань — это галлицизм, французская версия латинского имени Carolus Magnus («Карл Великий»). смог даже заставить папу Льва III преклонить перед ним колени в соборе Святого Петра и короновать его как римского императора.