Иэн Моррис - Почему властвует Запад... по крайней мере, пока еще

Шарлемань усиленно стремился создать королевство, достойное названия, на которое он претендовал. Его армии несли огонь, меч и христианство в Восточную Европу и выдавили мусульман обратно в Испанию, в то время как его образованная бюрократия собирала некоторое количество налогов, объединила ученых в Ахене («Рим еще существует» 16, как заявил один из придворных поэтов), наладила чеканку монеты на постоянной основе и присматривала за возрождающейся торговлей. Это вызывает желание сравнивать Шарлеманя с Сяовэнем, который тремя столетиями раньше повел царство Северная Вэй, располагавшееся на неспокойных и опасных окраинах Китая, по пути превращения в «дорогостоящее» государство, и решительно запустил в действие процесс, который привел к новому объединению восточного центра. Коронация Шарлеманя в Риме определенно говорит о его амбициях, подобных амбициям Сяовэня. О том же свидетельствуют и посольства, кои он отправлял, ища дружбы с Багдадом. Они, по утверждению франкских хроник, произвели на халифа настолько сильное впечатление, что он послал Шарлеманю слона.

Однако арабские источники не упоминают ни о франках, ни о слонах. Шарлемань не был Сяовэнем, и, по-видимому, для окружения халифа он мало что значил. Шарлемань не претендовал на то, чтобы быть римским императором, и не предлагал византийской императрице Ирине [134] Ирина была достойной соперницей Феодоры и У Цзэтянь. Она захватила трон в 797 г. после того, как выколола глаза собственному сыну, чтобы лишить его права править. отречься от престола в его пользу. Реальность состояла в том, что Франкское королевство никогда не продвигалось особенно далеко в направлении превращения в «дорогостоящее» государство. При всех претензиях Шарлеманя, у него не было шансов заново объединить западный центр или даже преобразовать христианскую окраину в отдельное государство.

Но вот чего Шарлемань, к сожалению, достиг, — так это повышения уровня социального развития, коего оказалось достаточно, чтобы привлечь в его империю налетчиков из даже еще более диких земель за пределами христианской периферии. К тому времени, когда он в 814 году умер, длинные ладьи викингов из Скандинавии пробирались вверх по рекам в самую сердцевину его империи; мадьяры на своих неприхотливых маленьких степных пони [135] В английском языке пони традиционно именуются все породы лошадей ростом в холке ниже 140 см (то есть абсолютное большинство пород). — Прим. ред. грабили Германию, а сарацинские пираты из Северной Африки были близки к тому, чтобы опустошить сам Рим. Ахен оказался плохо готов к ответным действиям. Когда викинги вытаскивали свои корабли на берег и жгли деревни, королевские армии приходили с опозданием или вообще не приходили. Поэтому чаще сельские жители обращались за защитой к местным важным лицам, а горожане — к своим епископам и мэрам. К тому времени, когда в 843 году три внука Карла Великого разделили империю между собой, короли уже мало что значили для большинства своих подданных.

Как будто всех этих трудностей было недостаточно, после 900 года Евразия попала под новый вид давления — причем буквально. Поскольку орбита Земли продолжала смещаться, атмосферное давление над массивами суши возросло. В результате ослабли западные ветры, дующие с Атлантики в Европу, и муссоны, дующие с Индийского океана в Южную Азию. В среднем по Евразии, вероятно, между 900 и 1300 годами температуры возросли на 1-2°F, а количество осадков снизилось, возможно, на 10 процентов.

Как всегда, изменение климата заставляло людей адаптироваться, но за ними оставалась возможность решить, как именно это сделать. В холодной и влажной Северной Европе этот так называемый период средневекового потепления зачастую был благоприятным, и, вероятно, там численность населения между 1000 и 1300 годами удвоилась.

Однако в более жарком и сухом исламском центре этот период оказался не столь благоприятным. Общая численность населения в мусульманском мире, вероятно, снизилась на 10 процентов, хотя некоторые территории процветали, в особенности в Северной Африке. В 908 году Ифрикия [136] Ифрикия — арабизированная версия названия Африка (римское наименование Туниса). (примерно на месте нынешнего Туниса (рис. 7.8) откололась от халифов в Багдаде. Радикальные шииты [137] Радикальные в том смысле, что они принадлежали к шиитской секте исмаилитов, которые часто прибегали к насилию в отношении суннитских режимов, которые они считали незаконными, — в отличие от шиитов-«двунадесятников», которые более мирно ожидали возвращения скрытого двенадцатого имама. учредили линию официально непогрешимых халифов-имамов, известных как Фатимиды, поскольку они претендовали на то, что происходят (и получили право стать имамом) от дочери Мухаммеда Фатимы. В 969 году эти Фатимиды завоевали Египет, где они построили великий новый город — Каир, и много вкладывались в развитие ирригации. К 1000 году у Египта был наивысший уровень социального развития на Западе, а египетские торговцы распространились по всему Средиземноморью.

Мы очень мало знали бы об этих торговцах, если бы в 1890 году еврейская община в Каире не решила провести перестройку своей синагоги возрастом в девять веков. Как и во многих других синагогах, в ней было хранилище, куда верующие могли сдавать на хранение ненужные документы, чтобы избежать риска святотатства (в случае уничтожения бумаг, на которых могло быть написано имя Бога). Обычно хранилища периодически очищали, но этому дали заполниться доверху макулатурой, возраст которой измерялся веками. Когда началась перестройка здания, старые документы оттуда стали появляться на рынках древностей в Каире. Весной 1896 года две сестры-англичанки привезли пачку их в Кембридж и там показали два текста Соломону Шехтеру, профессору талмудической и раввинской литературы. Первоначально настроенный скептически, затем Шехтер испытал момент «О боже мой»: одним из документов оказался фрагмент библейской книги Экклезиаст на древнееврейском языке, прежде известной только по греческим переводам. Этот ученый доктор в декабре того же года отправился в Каир и вывез оттуда 140 тысяч документов.

Среди них были сотни писем в каирские торговые дома, отправленные с 1025 по примерно 1250 год из таких далеких мест, как Испания и Индия. Идеологические различия, сформировавшиеся вслед за арабскими завоеваниями, постепенно разрушались по мере того, как рост населения вел к расширению рынков и росту прибылей, и явно мало значили для корреспондентов этих писем, которых больше заботили погода, их семьи и обогащение, нежели религия и политика. В этом отношении они, возможно, были типичными средиземноморскими купцами. Хотя это не столь хорошо задокументировано, коммерция, по-видимому, была столь же международной и прибыльной также и в Ифрикии и на Сицилии, где мусульманский Палермо стал процветающим городом, торгуя с христианской Северной Италией.