Иэн Моррис - Почему властвует Запад... по крайней мере, пока еще

Другие историки в более мажорном тоне говорят об «эпохе соборов» 21— о внушающих благоговение монументах, выраставших по всей Европе. В одной только Франции между 1180 и 1270 годами было построено восемьдесят соборов, пятьсот аббатств и десятки тысяч приходских церквей. Из каменоломен было добыто более 40 миллионов кубических футов камня [примерно 1,14 млн м 3] — больше, нежели для Великой пирамиды в Египте.

Ученость в Западной Европе приходила в упадок вместе с Римской империей и лишь частично восстановилась во Франции при Шарлемане. Но после 1000 года учителя начали группироваться вокруг новых соборов, учреждая школы, довольно похожие на школы независимых муфтиев в исламском мире. Христиане, которые отправлялись учиться в мусульманскую Испанию, приезжали домой со своими переводами трудов Аристотеля по логике, которые арабские придворные ученые сохраняли на протяжении веков. Все это способствовало укреплению и развитию христианской интеллектуальной жизни и помогало теологам размышлять о Боге столь же изощренным образом, как это делали теоретики аль-Мамуна в Багдаде IX века. Однако это также порождало новые конфликты в рядах образованной элиты.

Это лучше всего иллюстрирует пример Пьера Абеляра. Он появился в Париже около 1100 года — блестящий молодой человек, окунувшийся в эту новую ученость. Переходя из одной школы в другую, он публично унижал тамошних педагогов-педантов, загоняя их в ловушки с помощью аристотелевской логики. Честным, но тугодумным профессорам уже виделся крах их карьер, когда выглядевший на двадцать с чем-то лет Абеляр использовал свои отточенные как бритва навыки ведения дебатов для того, чтобы ввергнуть в замешательство своих оппонентов (и потенциально угрожая участи души каждого из них). Необычайно довольный собой, Абеляр учредил собственную школу и незамедлительно соблазнил одну из своих учениц, юную Элоизу, и она забеременела от него. Ее обесчещенная семья нанесла ответный удар. «Однажды ночью, когда я спокойно спал в отдаленном покое моего жилища, — как скромно потом излагал это Абеляр, — они отомстили мне самым жестоким и позорным способом, вызвавшим всеобщее изумление: они изуродовали те части моего тела, которыми я свершил то, на что они жаловались» 22.

И Элоиза, и Абеляр, опозоренные, удалились в дома Бога [монастыри] и на протяжении двадцати лет переписывались друг с другом, оправдывая свою роль в произошедшем и описывая свои страдания от этого. Вынужденный таким образом уйти от дел, Абеляр написал сочинение «Да и нет» — своего рода руководство по применению логики по отношению к противоречиям христианства. И даже притом, что имя Абеляра стало олицетворением опасности новой учености, он тем не менее заставил христианских теоретиков примирять авторитет Священного Писания с аристотелевским рационализмом. К 1270 году, когда Фома Аквинский усовершенствовал этот подход в своем сочинении «Сумма теологии», христианская ученость была столь же изощренной, как и ученость суннитского Возрождения.

Другие европейцы поступали противоположно Абеляру: вместо того чтобы переносить идеи и учреждения из мусульманского центра на христианскую окраину, они сами отправлялись в мусульманский центр. Купцы Венеции, Генуи и Пизы соперничали с купцами Каира и Палермо в сфере прибыльной средиземноморской торговли — покупая, продавая, воруя или сражаясь. В Испании мигранты из все более перенаселенной Северо-Западной Европы помогали местным христианам вытеснять мусульман обратно прочь, и по всему Средиземноморью норманны (или скандинавы) учиняли целую волну грабежей и завоеваний.

Норманны были потомками язычников-викингов из Скандинавии, в IX веке успешно занимавшимися набегами на далекой северо-западной окраине Европы. В X же веке они перешли к более масштабным формам хищения. По мере того как наступивший период средневекового потепления освобождал [от льдов] воды Северной Атлантики, они на своих ладьях добирались до Исландии, Гренландии и даже Винланда в Северной Америке. Они массами селились в Ирландии и Британии, а в Северной Франции их вождь Ролло даже стал настоящим королем (на территории современной Нормандии), приняв христианство в 912 году.

При этом понятия норманнов о тонкостях новой веры оставались смутными; так, при похоронах Ролло в 931 году они принесли в жертву сотню пленников. Однако их воинственность делала их желанными в качестве наемников — вплоть до Константинополя. Нанятые в 1016 году, чтобы сражаться на обеих сторонах в ходе бесконечных войн в Южной Италии, отряды норманнов затем выкроили там свое собственное государство. После этого в 1061 году на Сицилии они устроили почти что геноцид в отношении мусульманских оккупантов. Если вы посетите Сицилию в наши дни, то вам надо будет очень постараться, чтобы отыскать хотя бы один памятник, оставшийся от двух веков исламского правления, в течение которого этот остров был чудом Средиземноморья.

Норманны не имели каких-то особенных предубеждений против ислама; столь же плохо они обходились и со своими собратьями-христианами. Один итальянский писатель назвал их «дикой, варварской и ужасной расой, с бесчеловечным нравом» 23[Виллиам Апулийский], а византийскую принцессу Анну Комнину они ужасали даже еще более. «Где бы ни случилось сражение и война, — писала она, — сердца [норманнов] начинают биться учащенно, и они не могут удержать себя. Не только солдаты, но и их предводители безудержно бросаются в ряды врагов» 24.

Византийцам знание норманнов дорого обошлось. В IX и X веках, пока мусульмане воевали друг с другом, Византия отчасти восстановила свои силы, и в 975 году византийская армия даже явилась в виду Иерусалима (ей не удалось взять Святой город, но они освободили сандалии Иисуса и волосы Иоанна Крестителя). Но в последующее столетие Византия стала опасно зависимой от норманнских наемников, чья ненадежность (при всей своей жестокости, они регулярно убегали с поля боя) способствовала ее катастрофическому поражению от турок в 1071 году. Двадцать лет спустя, когда турки осаждали Константинополь, византийский император написал в Рим папе — по-видимому, надеясь на его помощь в найме дополнительных наемников. Впрочем, у папы были иные идеи. Стремясь усилить свою собственную позицию в борьбе с королями Европы, он созвал в 1095 году собор на высшем уровне, где предложил идею военной экспедиции — Крестового похода — с целью вышвырнуть турок из Иерусалима.

Результатом стал буйный энтузиазм, — фактически куда больший, нежели это было нужно папе или византийцам. Десятки тысяч сельских жителей отправились пешком на восток. На своем пути они грабили Центральную Европу и устраивали резню евреев. Лишь немногие из них добрались до Анатолии, где их перебили турки. А до Святой земли не добрался никто, — разве что в качестве раба.