Иэн Моррис - Почему властвует Запад... по крайней мере, пока еще

Мне кажется, что рис. 3.3, 3.7 и 3.8 иллюстрируют реальную слабость и теорий «давней предопределенности», и теорий «краткосрочной случайности». Некоторые из этих теоретиков сосредотачивают внимание на начале всей этой истории во время сельскохозяйственной революции, в то время как подавляющее большинство их коллег рассматривает только самый ее конец — последние пятьсот лет. Поскольку все они по большей части игнорируют тысячи лет, прошедшие в промежутке, они редко даже пытаются объяснить все периоды резкого роста или замедления, коллапсы, сближения, смены лидеров, либо горизонтальные потолки и вертикальные связи, которые внезапно делаются явными, когда мы можем видеть целостную картину истории. Это означает, если сказать прямо, что ни один из подходов не может нам сообщить, почему Запад властвует; и в данном случае ни один представитель этих теорий не может надеяться ответить на вопрос, что таится в отдалении: что случится дальше?

В самый решающий момент в «Рождественской песне» Чарльза Диккенса Дух будущих Святок приводит Эбенезера Скруджа, главного героя этого произведения, старого и всегда угрюмого скрягу, на заросшее сорной травой церковное кладбище. Здесь призрак молча указывает ему на неухоженный могильный камень. Скрудж понимает, что на нем он увидит свое имя и что здесь он будет лежать вечно в одиночку, никем не посещаемый. Ошеломленный, он обращается к своему спутнику: «Ответь мне на один вопрос, Дух. Предстали ли мне призраки того, что будет, или призраки того, что может быть?» [74] Перевод Г. Г. Кудрявцева. — Прим. перев. , 19

Мы можем задать тот же вопрос применительно и к рис. 3.9, на котором показаны темпы повышения социального развития на Востоке и Западе в XX веке и их проекции в будущее [75] Максимальное количество баллов, равное 1000, которое я задал для 2000 года н. э., конечно, не означает, что это наивысший уровень развития, который не будет далее повышаться. По моим расчетам, в период с 2000 по 2010 год (год, когда я пишу эти строки), развитие Запада возросло с приблизительно 906 баллов к 1060 баллам, а развитие Востока — с примерно 565 баллов к приблизительно 680 баллам. . Линия для Востока пересекает линию для Запада в 2103 году. К 2150 году владычество Запада закончится, и он окажется в одном ряду с городами Ниневией и Тиром [76] Автор здесь цитирует строки из стихотворения Киплинга «Отпустительная молитва»: «Дни нашей славы далеки,/ Как Ниневия или Тир». — Прим. перев. .

Эпитафия для Запада выглядит настолько же понятной, как и для Скруджа.

Действительно ли это призраки того, что может быть ?

Познакомившись с собственной эпитафией, Скрудж упал на колени и снова обратился к Духу: «Жизненный путь человека, если неуклонно ему следовать, ведет к предопределенному концу. Но если человек сойдет с этого пути, то и конец будет другим. Скажи, ведь так же может измениться и то, что ты показываешь мне сейчас?» Дух будущих Святок ничего не ответил на это, но Скрудж попытался сам дать себе объяснение. Он был вынужден провести не самые приятные ночи со Святочным духом Прошлых лет и Духом нынешних Святок, потому что ему надо было многое узнать от них обоих. «Я буду чтить Рождество в сердце своем и хранить память о нем весь год. Я искуплю свое прошлое настоящим и будущим, и воспоминание о трех Духах всегда будет живо во мне. Я не забуду их памятных уроков, не затворю своего сердца для них, — пообещал Скрудж. — О, скажи, что я могу стереть надпись с этой могильной плиты!»

Во введении я сообщил, что среди тех, кто пишет о том, почему Запад властвует, я отношусь к меньшинству, — особенно в отношении того, что произойдет дальше, поскольку я не экономист, не специалист по истории Нового времени и не политический мудрец того или иного сорта. Рискуя переборщить, используя аналогию со Скруджем, я должен сказать, что отсутствие в дискуссии историков, специализирующихся на временах, предшествующих Новому времени, привело нас к ошибке: мы говорим исключительно о Духе нынешних Святок, а нам нужен и Дух прошлых Святок.

Чтобы добиться этого, в части II этой книги (главы с 4-й по 10-ю) я, будучи историком, стану рассказывать истории из жизни Востока и Запада на протяжении последних нескольких тысячелетий. При этом я попытаюсь объяснить, почему социальное развитие изменялось именно так, как оно изменялось. А в части III (главы 11 и 12) я сведу эти истории вместе. И я уверен, что таким образом мы сможем узнать не только то, почему Запад властвует, но и то, что произойдет дальше.

Есть старая история из Южной Азии о шести слепцах, которые встретились со слоном. Один схватил его за хобот и сказал, что это змея; другой ощупал его хвост и подумал, что это веревка; третий прислонился к ноге и пришел к выводу, что это дерево, и т. д. Очень трудно не подумать об этой притче, когда читаешь теоретиков, объясняющих владычество Запада с позиций «давней предопределенности» или «краткосрочной случайности»: и те и другие, подобно тем слепцам, в равной степени склонны выхватывать только одну часть «животного» и ошибочно принимать ее за целое. Напротив, индекс социального развития позволяет убрать такого рода мерила прочь с наших глаз, и чепуха насчет змей, веревок и деревьев становится более невозможной. Каждому приходится признать, что он держится всего лишь за одну из частей животного с бивнями.

На рис. 4.1 подытожено то, что мы в импрессионистическом виде наблюдали в главе 2. В конце последней ледниковой эпохи ускорению социального развития — причем на Западе раньше, чем на Востоке, — способствовали климат и экология, и, несмотря на климатическую катастрофу во времена раннего дриаса, Запад оставался несомненным лидером. Следует признать, что для времен ранее 10 000 лет до н. э. наше «искусство выпиливания при помощи бензопилы» (метафора, которой мы регулярно пользуемся в этой книге), безусловно, является весьма грубым и приблизительным. На Востоке вообще трудно выявить какое-либо поддающееся измерению изменение в социальном развитии на протяжении более чем четырех тысяч лет, и даже на Западе, где социальное развитие ко времени 11 000 лет до н. э. было, безусловно, выше, нежели за 14 000 лет до н. э., подробности происходивших изменений оказались для нас утраченными. Однако, хотя тот свет, который дает наш индекс, является мерцающим и тусклым, даже небольшой свет лучше, чем никакой, и к тому же он выявляет один очень важный факт: в точности как предсказывали сторонники теорий «давней предопределенности», Запад уже на старте вырвался вперед, а потом сохранял достигнутое преимущество.