Иэн Моррис - Почему властвует Запад... по крайней мере, пока еще

Выпущенные на свободу силы вызывали такую тревогу, что в 361 году до н. э. главные государства учредили регулярные конференции, чтобы обсуждать свои разногласия, и в 350-х годах до н. э. появились наемные дипломаты, известные как «увещеватели». Один-единственный человек мог совершать челночные поездки между несколькими главными государствами, служа первым министром в каждом из них одновременно и плетя паутину интриг, достойную Генри Киссинджера.

«Разговор всегда лучше, чем война» 26, — говорил Уинстон Черчилль. Однако в IV веке до н. э. грубая сила все еще брала верх над торгом. Особой проблемой было государство Цинь. Будучи в безопасности за гористыми границами, из-за которых его было трудно атаковать, и имея полную возможность использовать свое положение на краю центра, чтобы увеличивать свои человеческие ресурсы, привлекая людей из догосударственных обществ, находившихся еще дальше на западе, Цинь своими армиями постоянно «давило» на центр. «Цинь является смертельным врагом всех живущих в Поднебесной, — говорилось в книге «Планы воюющих государств», — они хотят проглотить весь мир» 27.

Другие государства понимали, что им необходимо объединяться против Цинь, но четыре века войн породили такое недоверие, что они не могли воспротивиться желанию предавать друг друга. Между 353 и 322 годами до н. э. государство Вэй возглавляло серию коалиций, однако, как только союзники одержали несколько побед, они повернули против Вэй, боясь того, что это государство может воспользоваться плодами побед в большей степени, нежели остальные. Вэй реагировало подобно многим отвергнутым любовникам или лидерам, переключив свою привязанность на старого врага — Цинь. Между 310 и 284 годами до н. э. новый набор альянсов возглавляло государство Ци, только чтобы в итоге быть низвергнутым, подобно Вэй. Затем наступила очередь государства Чжао. В 269 году до н. э. Чжао одержало две великие победы над Цинь, и надежда вспыхнула во всех сердцах. Но это была ситуация «слишком мало и слишком поздно». Циньский царь Чжэн открыл ужасную новую стратегию: он попросту убивал так много людей, что другие государства не могли восстановить свои армии. Государство Цинь изобрело арифметику трупов.

За следующие тридцать лет циньские полководцы убили около миллиона вражеских солдат. Анналы полнятся мрачными записями о массовых убийствах, которые внезапно заканчиваются в 234 г. до н. э., когда, как там сообщается, Цинь обезглавили сто тысяч человек из Чжао. После этого никаких серьезных врагов не осталось, и сообщения о массовых бойнях сменились в анналах сообщениями о капитуляциях государств.

Когда не срабатывали ни переговоры, ни войны, уцелевшие враги Цинь возлагали надежды на убийство. В 227 году до н. э. наемный убийца умудрился уговорить пропустить его поближе к царю и прошел через телохранителей царя Ин Чжэна, схватил царя за руку и хотел ударить его отравленным кинжалом, но в итоге в руке у убийцы остался оторвавшийся рукав царя. Ин Чжэн отклонился за столб, затем метнулся, чтобы выхватить свой до смешного длинный церемониальный меч из ножен, и разрубил убийцу на куски.

Других шансов больше не представилось. Ци, последнее независимое государство, пало в 221 году до н. э. Царь Чжэн взял себе имя Цинь Шихуанди, или «император-основоположник [династии] Цинь». «Мы, Первый император, — громогласно провозгласил он, — и наши наследники будут известны как Второй император, Третий император и так далее, на протяжении бесчисленных поколений» 28. Никто не спорил.

Путь Рима к империи был иным (рис. 5.7). Персия к тому времени, когда Дарий в 521 году до н. э. захватил трон, уже объединила бóльшую часть того, что было тогда западным центром. Однако стремление Дария подключиться к богатствам средиземноморской окраины вызвало волны государственного строительства с целью обороны и породило силы, которые в конце концов должны были уничтожить Персидскую империю. Греческие и италийские города были уже весьма развиты и имели высокие показатели в отношении получения энергии и информационных технологий, но более низкие показатели в отношении организации и военной мощи. И пока Дарий одолевал их один за другим, он мог, запугивая их, склонять к подчинению. Однако само по себе это запугивание заставляло города объединяться и наверстывать свои организационные и военные возможности.

Поэтому, когда сын Дария Ксеркс в 480 году до н. э. повел огромные силы в Грецию, Афины и Спарта отложили в сторону свои разногласия, чтобы сопротивляться ему. Историк Геродот (и в значительной степени по-другому фильм «Триста спартанцев») увековечил их экстраординарную победу, в результате которой Афины стали сильной державой во главе лиги городов. Аналогично тому, что происходило, когда государства Востока пытались объединяться против Цинь, афинская мощь испугала Спарту даже больше, нежели персы, и в 431 году до н. э. разразился ужасный конфликт между Афинами и Спартой, известный как Пелопоннесская война (который увековечил Фукидид, но фильма на эту тему пока не было). После того как афиняне потерпели поражение, чему в значительной степени способствовал голод, они в 404 году до н. э. лишились права иметь свой флот и срыли стены вокруг города, после чего война перекинулась на Сицилию и Карфаген, а ее вспышки в других местах привели к тому, что некоторые части Средиземноморья, прежде всего Македония, попали под греческую экономическую зависимость.

Македония была чем-то вроде древней банановой республики, богатой ресурсами (особенно древесиной и серебром), но в течение длительного времени положение дел в ней оставалось хаотическим. На протяжении пятидесяти лет греческие города пытались вмешиваться в ее жизнь, поддерживая соперничающих претендентов на трон этого государства, и превратили ведущуюся там политику в своего рода мыльную оперу, где были прелюбодеяния, кровосмешения и убийства, но в 359 году до н. э. царский трон в этой стране захватил Филипп II, македонская версия Тиглатпаласара. Филипп не нуждался в ученых-обществоведах, чтобы те объяснили ему преимущества отсталости: инстинктивно во всем разобравшись, он в своем богатом, большом, но анархическом царстве адаптировал многие греческие институты. По его приказу добывали серебро, нанимали наемников и заставляли мятежных аристократов работать на него, а затем он на второй план отодвинул и греческие города. Филипп, несомненно, сделал бы то же самое с Персией, если бы в его действия не вмешался таинственный убийца. Его жизнь закончилась в 336 году до н. э. По слухам, все произошло из-за пьяных оргий Филиппа и/или любовных распрей, закончившихся гомосексуальным групповым изнасилованием. Однако сын Филиппа Александр без всяких колебаний выполнил планы отца и всего за четыре года (334—330 до н. э.) реализовал их до конца: довел до смерти царя Персии, сжег его священный город и маршем дошел до таких далеких мест, как границы Индии. Его победы прекратились только из-за того, что его войска отказались двигаться дальше.