Николай Бессонов - Суды над колдовством

Справедливость требует сказать, что, когда время ведовских процессов подходило к концу, некоторые юристы выступили за смягчение условий в тюрьмах. Жаль только, что этот порыв так и остался в большинстве случаев неисполненным: в такого рода реформах власти обычно не торопятся. Всегда хватает и других забот, помимо строительства просторной тюрьмы. Любопытно, что именно в этом вопросе «добрым» был известный нам Бенедикт Карпцов. Уничтожая ведьм тысячами, он в то же время высказался против подземелий и заявил, что перед самой казнью ведьму надо хорошо накормить и дать ей вина. Может быть, это и успели сделать в подведомственном ему Лейпциге, но вряд ли что-то изменилось после его наставлений в мелких княжествах. Порядки на местах в начале XVII века лучше всего покажет отрывок из книги самого Карпцова. «Тюрьмы не должны быть невыносимы, хотя в Германии они, как признаёт большинство, расположены под землёй, грязны и ужасающи. Там часто узницы по наущению дьявола кончают жизнь самоубийством или, как случилось с одной девушкой неподалёку от Вейсенбурга, могут быть укушены змеёй. От холода и сырости они болеют и подвергаются риску умереть». (1958 стр. 818).

Даже если мысленно перенестись в начало XVIII века, на сто лет после Карпцова, то и тогда мы найдём о немецких узилищах такой отзыв: «Тюрьмы сейчас повсюду захламлены и ужасны. В большинстве случаев это подземелья, похожие на зловонные лужи или вызывающую содрогание преисподнюю. Если же они возвышаются над землёй, то это железные клетки, годные скорее для тигров, а не для людей (Soldan-Heppe, 1973 стр. 333)».

Когда речь шла о колдовстве, судьи не стеснялись в средствах. Их жертвы мёрзли и голодали. Но собранные здесь документы не затрагивают едва ли не самую жуткую сторону заточения — страх перед костром.

Узница не просто ждала смерти, как ждут её осуждённые в наши дни. Она ждала смерти в диких мучениях, которые превзойдут любую доселе изведанную ею боли. В каких словах описать эту обречённость? Она сидела скованная, беспомощная уже не хозяйка своему телу, которое однажды, как ни упирайся, выволокут наружу и прикрутят цепями к столбу. Узница имела довольно времени, чтобы представить, как огонь, потрескивая, подбирается к ее босым ногам, как он начинает припекать, жжёт всё сильнее и сильнее. Может быть, самая страшная мука была в том, что она пыталась отогнать от себя эти мысли, но сосущее предчувствие конца никуда не уходило. Начиная дремать, она вдруг ясно видела себя в диких бесполезных корчах посреди площади.

На допросе истязатели подносили к телу горящую свечу. Это был жалкий лепесток огня — но глаза вылезали от боли, которая заслоняла весь мир, и невозможно было сдержать крик. Что же будет, когда загорится одежда, и огонь будет обжигать бёдра, грудь, лицо — всё сразу?

А приговор уже вынесен, сжечь могут через два дня, завтра или сегодня. И каждое приближение шагов тюремщика — как прощание с жизнью… Нет, это ещё не конец, просто принесли хлеб и воду.

Вжималась ли она спиной в ледяную, покрытую слизью стену, когда её отковывали и сомнений уже не оставалось?

Что шептала она — тысячу раз проклявшая свою темницу, — поющая её? Не горячую ли молитву о том, чтобы её оставили навсегда под этими мрачными сводами — в голоде и смраде, в грязи и цепях, лишь бы — о Господи! — не гореть. Не гореть заживо!

По мощёной булыжником улице грохочут колёса телеги. Возница правит не торопясь, чтобы не отстала толпа, идущая по бокам и позади. Глаза людей прикованы к осуждённой ведьме. Лицо женщины побелело от ужаса, её губы беззвучно шевелятся. Она, не отрываясь, смотрит на стоящую в ногах жаровню с раскалёнными углями. Из жаровни торчат длинные рукояти железных щипцов. Подручный палача, ловко орудуя мехами, поддаёт жару. К небу взлетают снопы искр.

Телега узкая и длинная. Кроме палача с помощником, возницы и ведьмы в ней разместились два священника. Они сидят на скамье, закреплённой поперёк высоких бортов. Священникам предстоит дать осуждённой последнее напутствие, но сейчас не их черёд. С душой разберутся позже. А пока палач, исполняя приговор, займётся телом.

Толпа напирает. Стража покрикивает на самых любопытных. В центре общего внимания голая женская грудь. Ведьма, сидящая в повозке, раздета по пояс, её руки раскинуты в стороны и накрепко прикручены верёвками к поручням. Это Германия XVII века — пик судебного террора. Законники окончательно определились, что грудь — самый подходящий объект для назидательных истязаний. Когда узницу вытаскивали из темницы и она щурилась от забытого дневного света, ей уже был известен приговор. Она заранее знала, сколько раз в неё вопьются раскалённые клещи.

Сохранилось немало рисунков, на которых художники-очевидцы отобразили дорогу на костер. Благодаря им нетрудно представить, что происходило на городских улицах. Беззащитная связанная женщина в отчаянии следила за каждым движением палача. Вот он выхватывает из жаровни щипцы — их кончики мерцают вишнёвым светом. Потом толпа невольно вздрагивает. Дикий крик заглушает шипение остывающего железа. Но не все доверяют воплю ведьмы «Притворщица», злобно бормочет кто-то в толпе. Этого скептика не убеждают ни крики, ни перекошенное болью лицо. Еще в первой книге о колдовстве, изданной на немецком языке (а было это в 1517 году) Гайлер фон Кайзерберг учил, что дьявол припекает ведьм изнутри и они часто равнодушны ко внешним ожогам. Один жар уравновешивает другой, этим и объясняется их бесчувствие. «Когда этих женщин сжигают и рвут раскалёнными щипцами, они не ощущают боли…», — писал в своём трактате фанатичный проповедник (Геа, 1939 стр. 368). Конечно, господствующей эта крайняя точка зрения не стала, иначе какой был бы толк в прилюдных пытках? Вынося приговор, судьи желали запугать всех женщин и девушек, которые придут поглазеть на казнь. Пусть остерегутся они связи с дьяволом!

Гравюра, использованная здесь как заставка, изображает Анну Эберлер казнённую в 1669 году. Жизнь и смерть Анны послужили поводом для выпуска особой реляции — в те времена отчёты о казнях печатали в назидание народу. Ниже рисунков помешен текст, извещающий, что «высокочтимый совет права» повелел трижды прихватить ведьму раскалёнными щипцами (Mobius, 1982 стр. 119).