Лин Паль - История Империи монголов: До и после Чингисхана

[И] затеяли спор друг с другом эти два общества. Долго галдели и ссорились они. Наконец порешили на том, что следует им выкопать два танура, раскалить каждый из них, [спалив] десять арб саксаула, войти в один танур кому-то из колдунов, в другой — одному из этих [святых], и быть правой вере того, кто не сгорит и выйдет [целым и невредимым]. На том и порешили.

Наутро выкопали два громадных танура и раскалили [их], собрав на дрова саксаул. Один предназначили для колдунов, другой — для мусульман. Святые эти почтительно уступали друг другу: „Кто же из нас войдет [в танур]?“ Одного из них звали Баба Тукласом. Все тело у него сплошь было заросшим волосами. Сказал он: „Мне позвольте, я войду, [а] вы радейте обо мне“. Благословили его святые эти. [Еще] сказал тот Баба: „Принесите кольчугу мне“. Когда принесли кольчугу, надел он ее на тело нагое и направился к тануру, возглашая память Аллаху Всевышнему.

Рассказывают, [что] волоски [на теле] Бабы стояли дыбом и высовывались из колечек кольчуги. Все видели это! [Так] шел он и вошел в танур. Принесли [тогда] баранью тушу и повесили над тануром, а устье плотно закрыли“.

Но можно ли верить преданию?

В каком-то смысле — можно. При Узбеке, очевидно, переориентация Золотой Орды на ислам была полностью завершена, хотя потребовалось еще почти полвека, чтобы отказаться от старой степной веры. Этот конец тенгрианства фактически приходится на время правления в Золотой Орде Хызр-хана. Именно тогда была разломана священная Золотая Юрта — предмет, почитаемый как дар самого Чингисхана сыну Джучи.

Средневековый текст донес нам рассказ об этом святотатстве во всей красоте:

"Когда Тай-Дуглы-бегим призвала Хызр-хана и сделала [его] ханом на троне Сарая, поставила она в качестве свадебной юрты золотую юрту, оставшуюся от Узбек-хана и Джанибек-хана. Рассказывают. Бегим покрасила свои волосы в черный цвет [и] пожелала выйти замуж за [Хызр-]хана. Желание жениться [на ней] было и у хана. Был, однако, у него бек [40] Бек — властитель, господин; синоним араб, эмир; изначально при родо-племенных отношениях в среде древних тюрков, был главой рода, в племени. из [племени] найман по имени Кутлуг-Буга, который воспротивился этому. Сказал он: "Она — человек, который был подвластен Узбеку и Джанибеку. Ты [же] вырос человеком противостоящего [им рода]. Проучи ее. Не женись!" Послушался он его слов и не женился.

Когда почуяла Бегим, что не возьмет он ее в жены, начала она оказывать [ему] меньше почета и уважения, чем прежде. Когда же и хан, озлившись на нее, решил разломать золотую юрту, [а золото] поделить между своими казаками, то, прослышав [о том], бегим послала к хану человека, сказала: "Пусть так не поступают. Когда нет золота [и] серебра, для человека, ставшего ханом, [золотая юрта] — сокровище. Но здание, построенное прежними добрыми [людьми], [все-таки] пусть не разрушают!" Не прислушался к ее словам [Хызр-хан], разломал и поделил. Бегим запылала в свою очередь злобой на [Хызр-]хана, собрала своих внутренних беков и прогнала его".

Хызр-хан был уже настоящим мусульманином, священная юрта была для него просто юртой, украшенной золотом, и никакой ценности, кроме материальной, не представляла. Потому он юрту и разломал.

Сложите вместе все предания и получите точную по времени картину: Берке вводит ислам, поскольку он принес эту новую веру с юга, из мусульманских стран, где ведет военные походы по заветам Чингисхана, Узбек продолжает это дело, и его приближенные принимают ислам, а Хызр-хан уже просто не представляет другой религии, следовательно, монголы Золотой Орды почти поголовно мусульмане. Кайду, сражавшийся против буддиста Хубилая, тоже принял сторону ислама, и не удивительно, если учесть, что его владения лежали в сердце мусульманских земель Средней Азии. В этом плане Хубилай и потомки Толуя выглядят какими-то паршивыми овцами среди монголов: они держались «китайской» веры, когда все порядочные монголы стали мусульманами.

От китайской границы и до Евфрата лежали монгольские земли. За небольшими исключениями это были земли, где давно и успешно торжествовал ислам. Не удивительно, что оказавшиеся здесь монголы перешли от своей степной веры к вере покоренного ими мира. В этом виновата обычная практика монгольских ханов: завоевывая страны, они стремились полностью овладеть их богатством, одно из таких богатств — женщины. Ханы охотно брали в жены местных красавиц, а те, в свою очередь, будучи мусульманками, воспитывали своих детей в своей вере. За пару десятков лет дети от местных женщин выросли, тенгрианство было для них странной и чужой религией, а ислам — родной. Если дочь хана Монке от христиански несторианского толка выросла несторианкой и покровительствовала своей вере, то почему дети от мусульманок должны оставаться тенгрианцами, как их отцы и деды? Это было бы более чем нелепо.

Новое поколение ханов было обречено на ислам. Но никто из них не выбирал себе веры. Они с нею родились, в ней воспитывались и умерли с именем Аллаха на губах. Так сами завоеванные земли отплатили монголам: они заставили их расстаться со своей степной верой и со своим единым богом Синего Неба — Тенгри. А история монголов на огромной территория от Китая до Сирии не может рассматриваться иначе чем история стран ислама.

Только история Золотой Орды выпадает из этого общего порядка да еще история монгольского Китая: в первом случае ханы-мусульмане владеют землями восточных христиан, во втором — ханы-буддисты владеют завоеванным народом, который исповедует даосизм или конфуцианство. Но и в том и другом случае религия правящего слоя отличается от религии покоренных.

В Средней же Азии такого разрыва нет: и сами ханы, и ханские чиновники и воины в своей массе, и местные жители верят в одного и того же бога, что не мешает ханам смотреть на этих жителей как лисица на добычу. Но каждая лисица знает: если активно бить зайцев, можно искоренить их род, тогда придется мышковать. Так что еще при Угедее был введен относительно «мягкий» (для монголов, конечно) порядок управления новыми землями.

«Сокровенное сказание» говорит о переходе от грабежей и казней к системе рачительного хозяйствования так:

«Не будем обременять государство, с такими трудами созданное родителем нашим и государем Чингис-ханом. Возрадуем народ тихим благоденствием, при котором, как говорится, ноги покоятся на полу, а руки — на земле. Получив все готовое от государя родителя, введем порядки обременительные для народа. Пусть взнос в государственную продовольственную повинность — шулен — будет отныне в размере одного двухгодовалого барана со стада. Равным образом по одной овце от каждой сотни овец пусть взыскивают в налог в пользу неимущих и бедных.