Коллектив авторов - Вторая мировая: иной взгляд. Историческая публицистика журнала «Посев»

Но поляки, как правило, поддерживали «аковцев». Группы АК действовали не только в пределах новых, но и в пределах старых границ Польши. Успешно используя приобретённый в 1940–1944 годах опыт партизанской войны против нацистов, они противодействовали мероприятиям по установлению советской власти в Брестской, Барановичской и Молодечненской областях.

Новая волна массовых арестов чинов АК и других организаций польского антигитлеровского подполья началась зимой 1945 года. А в конце марта советские военные власти при помощи обмана арестовали руководителей АК, заманив их к себе для переговоров. Их вывезли в Москву и устроили над ними показательный «суд» – «процесс шестнадцати» (июнь 1945-го). Подсудимые, включая последнего главнокомандующего АК генерала Леона Окулицкого, были приговорены к различным срокам заключения в советских лагерях.

Весной 1945 года произошла серия вооружённых выступлений в рядах Войска Польского, расположенных в восточных воеводствах. Целые подразделения нередко переходили на сторону отрядов АК или не оказывали им сопротивления в ходе боевых столкновений. Руководство подполья осознавало необходимость сменить методы и организационные формы противостояния политике советизации Польши. Ещё 19 января 1945 года АК была официально распущена приказом Окулицкого. Но, несмотря на то, что летом и осенью 1945 года в руководстве «послеаковского» подполья возобладала переориентация с военных на политические методы борьбы, в некоторых регионах страны деятельность партизанских отрядов продолжалась вплоть до середины 1946 года. Силы, однако, были явно не равны, и Польша была советизирована на несколько десятилетий.

Один из современных российских политических деятелей левого толка на заявление о том, что Сталин освобождал Восточную Европу от Гитлера с тем, чтобы самому её покорить, ответил: да, а что ещё ему было делать? Делать, конечно, можно многое, но империи рано или поздно слабеют, и тогда сопредельные народы начинают относиться к своему «старшему брату» в соответствии с тем, как он вёл себя по отношению к ним в период своего могущества.

«Посев», 2005, № 4

Деревня Егла на востоке Новгородской области. Места дивной красоты, древний путь «из варяг в греки». Здесь никогда не было войн: даже татаро-монголы когда-то так и не добрались до этой глуши. Однако новейшая история Европы и тут оставила свой кровавый, скорбный след.

Сельское кладбище на высоком берегу Меты. Руины неспешно реставрируемой церкви, скромные надгробия местных жителей. Немного в стороне – зелёный дёрн безымянных захоронений. Кресты и плиты с надписями на русском, польском, немецком, финском, английском языках образуют удивительный, ни на что другое не похожий мемориал.

«Здесь покоятся останки жертв – узников 270-го управления лагерей. Жертвам, убиенным в репрессиях».

270-е управление в системе ГУЛаг («Метистрой») было создано накануне войны, в 1939 году, для обеспечения рабочей силой строительства двух гидроэлектростанций на реке Мета, торфоразработок и керамического производства. К началу 1941 года в полутора десятках его отделений-лагерей, разбросанных по территории трёх соседних районов, содержалось около пяти тысяч заключённых. Со временем центр этого рабовладельческого хозяйства переместился в Еглу.

«Здесь будет воздвигнут памятник священнослужителям, погибшим в годы репрессий».

Специального лагеря для духовных лиц в Егле не было. Однако известно, что перед войной где-то неподалёку, в окрестностях Боровичей, была расстреляна большая группа священников, точное место захоронения которых установить не удалось. В память о них и был воздвигнут на кладбище закладной камень.

После начала боевых действий между СССР и Германией профиль 270-го лагерного управления изменился. Весной и в начале лета 1942 года на ближайшем участке фронта разразилась катастрофа, связанная с провалом Любанской наступательной операции, окружением и разгромом советской 2-й Ударной армии. На базе 270-го управления создаётся сначала сборно-пересыльный пункт, а за тем спецлагерь для военнослужащих Красной Армии, побывавших в плену или окружении. Через него прошли несколько тысяч ни в чём не повинных бойцов и командиров, вырвавшихся к своим живыми из гигантской братской могилы, в которую из-за бездарности верховного командования превратились болота на западном берегу реки Волхов. В дальнейшем лагерь передали Главному Управлению по военнопленным и интернированным, за которым он и числился до закрытия (в конце 1952 года).

«Кладбище немецких военнопленных. Покойтесь с миром»; «Умершим в плену финским воинам»; «Солдатам Армии Крайовой от родных и соратников».

Здесь поляки, принявшие первый удар и последними закончившие войну с нацизмом, встретились за колючей проволокой со своими недавними противниками. Только за первые три месяца 1945 года в этом лагере умерло около 1 200 человек, в том числе более половины от дистрофии.

Среди 57 с лишним тысяч военнопленных и интернированных, находившихся в лагерях 270-го управления (только 1 230 из них считались военными преступниками), были немцы, австрийцы, финны, поляки, венгры, русские, украинцы, белорусы, эстонцы, литовцы, латыши, чехи, сербы, словенцы, хорваты, голландцы, итальянцы, румыны, датчане, бельгийцы, испанцы. В числе последних лагерную баланду хлебали как пленённые на Ленинградском фронте франкисты из «Голубой дивизии», так и невесть откуда попавшие сюда интернированные республиканцы-моряки с торговых судов.

А среди германских военнопленных, судя по документам, кроме немцев и австрийцев, было немало мобилизованных в Вермахт люксембуржцев, а также французов из Эльзаса и Лотарингии.

На территории СССР подобное кладбище могло сохраниться только случайно. Я знаю ещё одно – в литовском городке Дукштас неподалёку от латвийской границы. Там, на окраине маленького православного погоста стоят рядом кресты на могилах польских легионеров Пилсудского 1920 года и стандартные бетонные немецкие надгробия, установленные двадцать один год спустя. Вплотную к ним находится и братская могила советских солдат.

«На этом месте будет построена часовня в помять о репрессированных народах». Единение и равенство – не государств, но народов Европы перед общей бедой. Пускай себе историки дробят на отдельные войны непрерывный кровавый кошмар первой половины века.

Началось новое столетие. Уходит в небытие безумная эпоха. Стоит у дороги при входе на кладбище в новгородской деревне обелиск: «Здесь будет сооружён памятник всем жертвам Второй мировой войны 1939–1945 годов. Если мы забудем о вас, пусть Бог забудет о нас…»