Коллектив авторов - Вторая мировая: иной взгляд. Историческая публицистика журнала «Посев»

«Посев», 2005, № 4

Этот рассказ моего отца, Петра Романовича Пуговкина, был записан на магнитную ленту для «Радио России» и передан в эфир в июле 1997года, за два месяца до его смерти. Речь шла о 55-летии печально известного приказа № 227 «Ни шагу назад!». Волею фронтовой судьбы летом 1942-го отец оказался в центре событий, которые привели к появлению этого приказа. Понимая, что жить осталось недолго, он очень хотел рассказать о войне.

Андрей Пуговкин

27 марта 1941 года я был зачислен на 4-й курс Военно-воздушной академии им. А.Ф. Можайского, перейдя туда из Института Гражданской авиации. В августе, когда академия уже находилась в эвакуации в городе Йошкар-Ола, было принято решение сделать несколько ускоренных выпусков без защиты дипломных проектов. Диплом я защитил уже после войны.

В марте 1942 года я с несколькими товарищами был направлен в Кировобад, куда поступала американская авиационная техника. Она доставлялась в разобранном виде морскими транспортами в Персию. Там она собиралась. Существовала специальная перегоночная авиагруппа, лётчики которой облётывали машины и через горы «перетягивали» их в Кировобад. Вокруг него, а так же в Агдаме, Аскеране было шесть полевых аэродромов, поскольку авиации поступало много – по ленд-лизу мы получили в общей сложности пятнадцать тысяч машин. Это были бомбардировщики «Бостон», истребители «Эйр Кобра», «Мустанг» и другие.

Американская помощь была как никогда кстати. Их лучшим самолётом был истребитель «Эйр Кобра», на котором Александр Покрышкин сбил 59 самолетов. Лёгкий бомбардировщик А-20 «Бостон» мог нести до семисот килограмм бомб. Двигатели прекрасные, но для штурмовки он был малопригоден, потому что не имел броневой защиты. Зато очень хорош был как морской торпедоносец.

Я был направлен в 8б0-й БАП – бомбардировочный авиационный полк, в котором прослужил по 1947 год включительно в должности инженера эскадрильи. Первые полтора года участвовал и в боевых вылетах на месте штурмана. Позднее вышел приказ, который запрещал привлечение к боевым вылетам инженерно-технических специалистов, поскольку в них ощущалась острая нехватка, а ускоренная подготовка лётного состава занимала меньше времени.

Мы получили и освоили самолеты «Бостон», и в начале мая нас направили под Харьков. Приблизительно 15-го мы вылетели на фронт, который к тому времени был прорван немцами.

(В те же дни он узнал, что его родители, две сестры и ещё человек десять родственников умерли от дистрофии в блокированном Ленинграде. Почти все однополчане были родом с Украины. Сочувствуя отцу, они рассказывали о своих родных, умерших от голода в начале 1930-х. Как он говорил позднее, именно тогда возникла первая трещина в убеждениях, привитых ещё с пионерских и комсомольских времён —АЛ.).

Появление приказа № 227 было обусловлено именно событиями на Юго-Западном фронте, провалом действий наших войск. Дело в том, что 12 мая 1942 года войска

Юго-Западного фронта по приказу Сталина, отданному вопреки рекомендациям Генштаба, перешли в наступление на Харьков.

Начало было успешным, и за несколько дней они продвинулись на 25–50 километров. Но уже к 1б мая положение изменилось и обстановка стала критической, а 19 мая, как считалось среди военных, и было известно, в том числе, и мне, разразилась катастрофа. Нам-то это было более понятно, чем другим, потому что, получив американские самолеты, мы были первоначально направлены в район Харькова. Была указана точка посадки. Летели мы туда поэскадрильно и некоторые экипажи успели приземлиться на этот аэродром и даже сделать несколько боевых вылетов, после которых им пришлось со всем фронтом откатываться на восток. Наша эскадрилья садилась уже на другой аэродром. Мы ещё не знали, что в результате неудачного наступления под Харьковом огромная группировка наших войск попала в окружение.

Уже к 23 мая группа фельдмаршала Клейста окружила 6-ю, 57-ю, часть 9-й армии и другие воинские соединения. Так возник «Харьковский котёл», в котором оказалось заперто, как тогда говорили, 670 или 680 тысяч наших солдат и командиров. Это была действительно катастрофа, причём многие высшие наши командиры – например, заместитель командующего фронтом генерал Костенко, – видя бесперспективность сопротивления, покончили жизнь самоубийством. Большие массы войск оставались без управления, но такая масса пленных была не под силу и немцам, поэтому царил полный хаос и экипажи наших сбитых над неприятельской территорией самолётов нередко благополучно пробирались к своим.

Там, впрочем, далеко не всегда встречали их приветливо. Помню возмутительный случай, когда после возвращения экипажа, чудом спасшегося на парашютах из горящей машины, которую они направили на скопление немецких танков, отозвали уже оформленные представления на посмертное присвоение геройских званий. То что они, фактически повторив подвиг капитана Гастелло, всё-таки остались живы, в голове у начальства не укладывалось.

В течение полутора месяцев наш отход на восток происходил настолько быстро, что иначе как паническим его назвать было нельзя. Нужно представить себе превосходство немцев в воздухе. На наш участок фронта Геринг бросил так называемую «Бриллиантовую группу» 1, укомплектованную летчиками исключительно высокого класса. Они охотились буквально за каждым из нас. На моих глазах, прямо над лесополосой, где мы базировались, однажды сбили на взлёте два наших истребителя ЛАГГ, а затем – героический, много раз награждённый экипаж бомбардировщика ТБ-3 2, который ещё летом 1941 года летал бомбить Берлин.

В литературе обычно вспоминают о налётах на германскую столицу самолётов ДБ-ЗФ морской авиации, которые базировались в Эстонии, на острове Эзель. Между тем на Берлин летали и устаревшие ТБ-3. Стрелками в этих самолётах были девушки. На Эзеле они совершали промежуточную посадку, потом летели вдоль кромки моря, обходили Берлин с запада и сбрасывали бомбы уже на обратном курсе.

По действовавшим с довоенных времён наставлениям нельзя было бомбардировщикам летать без сопровождения истребителей. Истребители взлетали со своих аэродромов, в условленном месте происходила встреча, бомбардировщики ложились на курс, а истребители сопровождали их на большей высоте. В действительности так бывало далеко не всегда, поскольку истребителей не хватало даже несмотря на американскую помощь.

При участии этой самой «Бриллиантовой группы» разбили и нас, и многих других. В противодействие ей в конце концов был выслан полк отборных наших асов под командованием Василия Сталина. Это были герои Советского Союза, которые после получения звания проходили в течение нескольких месяцев стажировку в Подмосковье, где шлифовали высший пилотаж. Нужно отдать им должное: «Бриллиантовую группу» они с фронта убрали, Геринг отозвал её во избежание больших потерь.