Коллектив авторов - Вторая мировая: иной взгляд. Историческая публицистика журнала «Посев»

«Начальник штаба полковник Серебряков твёрдо заявил мне, что слыхом не слыхивал ни о каком политруке Диеве. Комиссар дивизии Егоров тоже не мог припомнить такую фамилию.

К исходу дня случай свёл меня с капитаном Гундиловичем из полка Капрова. Ещё не зная о цели моего приезда и только услышав расспросы о Диеве, он спокойно сказал:

– Ну как же, Диев. Политрук моей роты. Его настоящая фамилия Клочков, а Диевым его прозвал один боец – украинец, от слова “дие” – дескать, всегда-то наш политрук в деле, всегда действует. Ах, Клочков, Клочков! Геройский был парень. Он со своими бойцами остановил полсотни танков у Дубосеково.

Оказалось, в донесении ошибся сам Гундилович. После встречи с ним я получил поимённый список двадцати восьми».

Трудно поверить в правдивость слов А. Кривицкого, что-де командование дивизии ничего не знало о бое группы бойцов у разъезда Дубосеково и что капитан Гундилович написал донесение в Главпур без согласования с тем же комиссаром дивизии Егоровым.

Далее в той же книге Кривицкий пишет о том, как ему удалось разыскать живого участника боя И. Натарова в одном из подмосковных госпиталей:

«Он был плох, перенёс сложные операции, врачи говорили – не выживет. Я робел, расспрашивая его, но узнав, чем интересуется военный корреспондент, он сам попросил записать его рассказ».

И опять приходится сомневаться в правдивости Кривицкого. Дело в том, что он не мог встретиться с И. Натаровым. Согласно политдонесению военкома 1075-го стрелкового полка Мухамедьярова, хранящемуся в фондах того же ЦАМО, Иван Моисеевич Натаров погиб в одном из боёв 14 ноября 1941 года, то есть за два дня до сражения у разъезда.

Как бы итогом журналистского расследования явился очерк Кривицкого, опубликованный в той же «Красной звезде» 21 января 1942 года. В нём, по словам Кривицкого, восстановлена полная картина гибели горстки храбрецов и названы их имена и фамилии.

А вот как им была описана картина боя:

«Полк Капрова занимал оборону по линии высота 251 – деревня Петелено – разъезд Дубосеково.

В тот же день (16 ноября) разведка донесла, что немцы готовятся к новому наступлению. В населённых пунктах Красиково, Жданово, Муромцево они сконцентрировали более 80 танков, 2 полка пехоты, б миномётных и 4 артиллерийских батареи, сильные группы автоматчиков и мотоциклистов.

…Прежде чем 28 героев, притаившихся в окопчике у самого разъезда, отразили мощную танковую атаку, они выдержали многочасовую схватку с вражескими автоматчиками. Более 70 вражеских трупов валялось около их окопа.

…Танки! Двадцать бронированных чудовищ движутся к рубежу, обороняемому 28 гвардейцами. Из противотанковых ружей храбрецы подбивали вражеские машины, зажигали их бутылками с горючим. Уже 14 танков неподвижно застыли на поле боя.

…В сумеречной дымке показался второй эшелон танков, среди них – несколько тяжёлых. Тридцать новых машин насчитал Клочков… Тридцать минут идёт бой, и нетуже боеприпасов у смельчаков. Один за другим они выходят из боя».

(Против полка Капрова, по архивным данным, было сосредоточено около 60 танков и полк пехоты. Нет слов – это огромная мощь. Но дело в том, что такая раскладка сил полностью расходится с данными Кривицкого.)

Шли годы. И стало известно, что несколько человек из 28 панфиловцев остались в живых: Д. Тимофеев, Г. Шемякин, Н. Васильев, И. Шадрин, а в 1988 году в газетах появилась и фамилия И. Добробабина.

(Добробабин в бою был ранен, взят в плен, бежал из концлагеря. Вернулся в родное село Перекоп Харьковской области. Вступил в местную полицию. В 1948 году осужден на пятнадцать лет лишения свободы и лишён звания героя Советского Союза. Позже проживал в Ростовской области.)

Никто из оставшихся в живых никаких изменений в описание боя не вносил. Все их воспоминания были построены на версии, описанной Кривицким. Кому-то было нужно, чтобы подвиг 28 героев-панфиловцев был канонизирован в известной нам форме. Но в связи с рассекречиванием документов ЦАМО, с преданием гласности материалов по делу Добробабина стали известны новые факты.

По сути, первое упоминание о сражении панфиловцев появилось 26 ноября (за два дня до передовой статьи Кривицкого) в «Комсомольской правде». В заметке спецкора Чернышёва «Слава бесстрашным героям» рассказывалось о группе красногвардейцев во главе с политруком Диевым, вступившей в схватку с 54 вражескими танками. Днём позже в «Красной звезде» появилась публикация военкора Коротаева «Гвардейцы-панфиловцы в битве за Москву», также рассказывающая о сражении группы бойцов политрука Диева. И в том, и в другом случае давалась оценка массового героизма воинов панфиловской дивизии, но разговоров о 28 героях не было. Число же «28» появилось в «Завещании» Кривицкого. О том, как вошла эта цифра в историю, можно узнать из показаний корреспондентов Чернышёва и Коротаева («Военно-исторический журнал», 1990, № 8–9, статья А. Катусева «Чужая слава»).

Тот и другой показали, что они вместе выезжали в конце ноября 1941 года на фронт. Чернышёв дал материал в «Комсомолку» со слов дивизионного инструктора-информатора, проверить точность слов которого не мог, как не смог и побеседовать с непосредственными участниками сражения, поскольку к месту событий пробраться не представлялось возможным. Коротаев подтвердил, что на место сражения они не выезжали. С общей обстановкой были ознакомлены в Штабе 1-й армии лично Рокоссовским. А при выходе из здания Штаба встретили комиссара панфиловской дивизии Егорова, который рассказал о том, как, несмотря на чрезвычайно тяжёлую обстановку, героически дерутся панфиловцы на всех участках фронта. В частности, он привёл пример битвы одной роты с немецкими танками.

«По приезде… Ортенберг меня спросил, сколько людей сражалось в этой роте? – рассказывал Коротаев. – Я ответил, что состав был, видимо, неполный, человек 30–40. Я также сказал, что из этих людей двое оказались предателями… Я не знал, что готовилась передовая статья… Ортенберг ещё раз вызвал меня и спросил, сколько было в роте людей, которая сражалась с немецкими танками. Я ответил, что примерно 30 человек. Таким образом и появилось в передовой количество сражавшихся – 28 человек, так как из 30 двое оказались предателями. Ортенберг говорил, что о двух предателях писать нельзя, и… разрешил… писать только об одном. В дальнейшем я к теме о бое роты с немецкими танками не возвращался, этим занимался Кривицкий…»

А вот что рассказал на следствии участник дубосековского боя, бывший командир 1075-го стрелкового полка И. Капров:

«…B роте к 16 ноября 1941 года было 120–140 человек. Мой командный пункт находился за разъездом Дубосеково, 1,5 км от позиции 4-й роты (2-го батальона). Я не помню сейчас, были ли противотанковые ружья в 4-й роте, но повторяю, что во всём 4-м батальоне было только 4 противотанковых ружья… Всего на участке 2-го батальона было 10–12 танков противника. Сколько танков шло (непосредственно) на участок 4-й роты, я не знаю, вернее, не могу определить…